Республикалық қоғамдық-медициналық апталық газеті

СОРАТНИКИ


7 ноября 2016, 03:16 | 4 982 просмотра



Поклонение героям наиболее развито там, где наименее развито уважение к человеческой свободе.

Герберт Спенсер

В октябре 2016 года исполнилось 98 лет легендарным событиям, мужественному противостоянию красных партизан натиску белой армии Колчака, рвущейся вглубь Советского Туркестана, начала героической Черкасской обороны.

В октябре 2015 года, при очередном посещении Саркандского района, Аким Алматинской области Амандык  Габбасович Баталов побывал в музее «Черкасской обороны», где оставил пожелания в Книге почетных гостей.

Мемориальный комплекс Славы, увековечивший героическую историю Гражданской войны, созданный по проекту тогда еще молодых архитекторов Т. Сулейменова, А. Ордабаева,  В. Рахманова   и открытого на историческом месте – наблюдательном пункте партизан - еще в 1978 году, долгие десятилетия был местом посещения школьниками и студенчеством, рабочей молодежью, представителями старшего поколения. Сюда до сих пор едут туристы из других стран, в том числе из России, Киргизии, Узбекистана...  Архивные документы, предметы быта, обмундирование, штыки и вилы, карабины иностранного производства, добытые в боях в качестве трофеев, пулемет, фотографии и многие другие экспонаты вызывают неподдельный интерес у посетителей музея. А одной из главных достопримечательностей является установленная у входа пушка, на которой выбита дата выпуска 1904 год - изделие Обуховского сталелитейного завода. В центре села Черкасское  сохранилось здание, где в 1918-1919 гг. располагался штаб и боевой Совет Черкасской обороны. Сюда, на крыльцо приметного дома с резными наличниками, много раз входили герои народной эпопеи – братья Мамонтовы, Александр Шавров, Карп Майстрюк, Мстислав Никольский, Петр Тузов, Тимофей Горбатов, Степан Подшивалов, Андрей Дьяченко, Михей Косьянов, Тихон Белозеров…  Эти имена в одном ряду с тысячами безымянных героев.

Здесь, 1 января 1968 года и был открыт первый музей «Черкасской обороны», а через десять лет музей переехал в типовое здание, возведенное  по соседству с мемориалом. С той поры мемориальный комплекс «Черкасская оборона» включает в себя три объекта: штаб в селе Черкасское, главный музейный павильон и мемориал Славы – три стальные пирамиды разной высоты, символизирующие борьбу и несгибаемость, мужество и отвагу защитников обороны на наблюдательном пункте.

Подробно ознакомившись с работой музея и представленными экспозициями, глава области согласился, что музею требуется капитальный ремонт.

- Это часть истории нашего народа, которую нельзя забывать. Поэтому мы предусмотрим необходимые средства на его ремонт, а также дороги и проведение освещения. С этой целью мной будет дано специальное поручение руководителям соответствующих организаций, - сказал глава региона А. Г. Баталов.

Все дальше и дальше уходят годы… Позарастали на земле шрамы-окопы, что были вырыты узкой лентой, обрамлявших села в прошлом партизанского края: Черкасское, Петропавловское, Андреевское, Николаевское, Осиновское, Герасимовское, Успенское, Колпаковское, Глиновское, Михайловское, Пограничное, Ново-Надеждинское, Константиновское, Ново-Ивановское, Антоновское, попавшие в окружение белых отрядов атаманов Дутова и Анненкова. Пятнадцать сел Семиречья в грозную годину 1918 года образовали рубеж, который стали называть Черкасской обороной. Затем сюда же полностью эвакуировалось вместе с отрядами самообороны население еще шести сел: Покатиловского, Веселовки, Саратовского, Ак-Кудука, Трегубова, Лагонского и города Лепсинска.

Общесоюзное значение Черкасской обороны высоко оценено, но историки еще долго будут по крупицам восстанавливать те ушедшие времена,  перипетии борьбы шедшей в этих краях с лета 1918 года по осень 1919 года. И если с лика земли с каждым годом стираются свидетельства былого, то  в людской памяти по-прежнему живы страницы народного подвига.

На стендах музея Черкасской обороны – тронутые временем гильзы, штыки, сабли, пики... Вглядишься в экспонаты, и удивление берет: неужели этим самодельным оружием  отражались атаки озверевших белогвардейских банд? Да, отражали, а еще наступали, делая отчаянные вылазки, атакуя неприятеля. Они, защитники Черкасской обороны, в подавляющем своем числе были безграмотными или малограмотными, но защищали Советскую власть, ту власть, которая несла в край отсталости и нищеты свободу, мир и  счастье. Эту власть хотели задушить, и поэтому волна народного гнева всколыхнула степи и речные долины, заоблачные горные дали. Под красное знамя собирались все те, кому была дорога свобода, кто выступал против рабского угнетения. Во вражеском кольце оказались 30 тысяч жителей 21 населенного пункта и уездный город Лепсинск. Черкасское войско, хотя и было многонациональным, зато по социальному происхождению оно было однородно. Все – бедняки.

Время расставляет свои акценты. Время уточняет меру свершенного. Изучая прошлое, никак нельзя обойти молчанием судьбы героев. Одним из них суждено было сгореть в пламени героических сражений, другим довелось порадоваться победным стягам и услышать звуки бравурных маршей,  наконец, в мирной обстановке отстраивать разрушенное, возводить новое...

Лука (Лукиан) Потапович Емелев (1894-1919) - первый командующий войсками Семиреченской области – наш земляк – его родина Жаркентская долина, поселок Таш-Карасу. В Джаркенте он закончил гимназию и переехал в Верный. Здесь пришлось работать  в типографии, сначала писцом, а затем – наборщиком. В двадцатилетнем возрасте был призван на военную службу. Служил в Ташкентском гарнизоне, а после мобилизации там и остался, начав работу в почтово-телеграфной конторе.

Когда в феврале-марте 1917 года было свергнуто самодержавие, а власть оказалась в руках Временного правительства, большевики организовали массы на борьбу с буржуазией. Лука Емелев принимает самое деятельное участие в этой борьбе. Часто его видят на митингах и сходках, среди рабочих и солдат выступающих против политики Временного правительства. Ташкент в то время был центром революционного Туркестана. Оттуда шла волна революционного подъема трудящихся масс и докатилась до самых отдаленных уголков огромного края, в часности до Семиречья. В канун пролетарской революции 1917 года большевики стали направлять из Ташкента по всему Туркестанскому краю своих агитаторов для подготовки населения к свержению Временного правительства и его комиссаров.

Лука Емелев попросил направить его в Семиречье, так как эту область он знал лучше всего. 14 октября 1917 г. по Туркестанскому почтово-телеграфному округу был издан приказ: «Перемещается вольнонаемный чиновник 6-го разряда телеграфной конторы Ташкента Лукиан Емелев, согласно прошению с тем же званием в почтово-телеграфную контору Верный с 12-го сего октября».

В партийном билете Емелева в графе «Время вступления в ряды ВКП (б)» проставлено – 1917 год.

В ночь со 2 на 3 марта 1918 г. красногвардейские отряды и отряды казаков 2-го полка заняли почту, телеграф, правительственные учреждения, разоружили  школу прапорщиков, команду юнкеров и олашординскую сотню Верного. В шесть часов вечера были освобождены из тюрьмы политические заключенные. В девять часов вечера революционные отряды без единого выстрела взяли крепость – опору белоказаков в городе. Утром 3 марта, после занятия крепости, большевики сразу сформировали первый красногвардейский полк, командиром его был избран Л. Емелев.

В ходе вооруженного восстания был образован Революционный комитет, который взял власть в городе в свои руки. Комиссары бывшего Временного правительства в ту же ночь скрылись. Таким образом, 3 марта 1918 г. в городе Верном установилась Советская власть, о чем Л. Емелев от имени Ревкома в тот же день телеграфировал в Ташкент.

15 марта Советская власть была провозглашена в селе Гавриловском (Талды-Курган), а затем установлена на всей территории Лепсинского, Капальского и Жаркентского уездов.

Пройдет совсем немного времени, и красный командир Емелев подпишет приказ № 275 по войскам Семиреченской области о расстановке боевых сил. К этому вынудила  обстановка военного времени. Дивизии  белоказачьего атамана Б. В. Анненкова, пополненные  отступающими из Сибири колчаковцами, стремились  прорваться к Ташкенту, чтобы разгромить Туркестанскую республику. Но на пути у белых банд встал красный бастион – Черкасская оборона. Кольцо блокады сжималось. Бесстрастные свидетели того времени – документы убедительно показывают, что население переживало ужасные бедствия. Казаки бесчинствуют, грабят и уводят в плен женщин и детей,  угоняют скот.

Выехав на фронт, Л. П. Емелев организует его штаб, объединяет разрозненные отряды под единое командование, укрепляет дисциплину. Он поднимал боевой дух красногвардейцев и сам участвовал в боевых действиях против белогвардейцев. Фронт стабилизировался в районе Абакумовского перевала. Планы белых – с ходу занять Семиречье – не увенчались успехом.

В конце декабря 1918 года командующий войсками Семиречья Л. П. Емелев был направлен на разгром вспыхнувшего в Киргизии в районе Беловодска эсеровско - кулацкого мятежа. 22 декабря во главе отряда он выступил из Верного и уже 28 декабря в телеграмме Верненскому и другим уездным исполкомам сообщил: «Беловодский фронт ликвидирован. Комвойск Емелев».

По возвращению в Верный, он продолжил  укреплять Северный Семиреченский фронт. Совместно с завотделом облисполкома по национальным делам Уразом Джандосовым (1899-1938) и председателем мусульманской секции Абдуллой Розыбакиевым (1897-1938) Лука Емелев много сил и внимания уделял привлечению в Красную Армию трудящихся коренных национальностей, формированию первого казахского кавалерийского эскадрона и других национальных красногвардейских подразделений.

Среди многих важных дел, которыми занимался комвойск Емелев, постоянно в центре его внимания было положение дел в районе Черкасского.

На  II Чрезвычайном съезде Советов области стоял вопрос «О положении на Северном фронте». С докладом по этому вопросу выступал командующий войсками области. А перед тем как выступать с докладом, Емелев долго беседовал с  уполномоченным Туркреспублики, летчиком Александром Шавровым.

Командующий знал, что вся страна находится в большой опасности. Поэтому его речь была посвящена мерам по мобилизации людских и материальных ресурсов на борьбу с врагами революции, против распущенности, недисциплинированности, местничества и партизанской вольности. В его голосе слышалась тревога за судьбу области, и он призывал делегатов засучить рукава и потуже сжать пружину. Он помнил слова Мстислава Никольского, священника Покатиловки, члена Лепсинского уисполкома и первого командующего войсками Черкасской обороны, который тоже говорил о пружине.

Л. П. Емелева слушали, ему аплодировали. Аплодировал и А. Шавров. Впрочем, уполномоченный центра считал, главное – обнажить свои слабые места, а потом навалиться на них всеми силами человеческой воли. Ему хотелось побывать на фронте, поговорить с красногвардейцами и их командирами.

В перерыве Шавров подошел к докладчику и, пожимая руку, сказал:

- Поздравляю, Лука Потапович. Правильно сказали, по-большевистски заразительно. Слушал вас от души.

- Я тоже говорил от души, - смутившись, ответил Емелев.- Теперь примем решение и будем добиваться, чтобы раз и навсегда покончить с расхлябанностью наших войск. Красная Армия станет управляемым механизмом.

После съезда Емелев прибыл в Абакумовку (Жансугурово), где располагались главные силы Северного фронта. В тот же день туда прилетел Шавров.

Емелев и Шавров побывали в частях. На другой день был собран командный состав. Вопрос о строительстве Красной Армии и необходимости твердой революционной дисциплины обсуждали давно, но в действительности, кроме формального переименования Красной гвардии в Красную Армию, реформа не внедрялась.

Командиры и комиссары с большим вниманием внимали комвойск, который призывал превратить войска фронта в хорошо управляемый механизм, отказаться от выборности комсостава. Говорил Емелев и о необходимости введения единоначалия и насаждения революционного порядка во всех частях, о роли комиссаров, должность которых была введена решением I областного съезда Советов еще в ноябре 1918 г.

И тут же напомнил о причинах провала аксуского наступления и упрекнул командира Николая Калашникова о невыполнении им приказа командующего фронта: без разведки ринулся в село, напоролся на засаду белых, понес потери и отступил, сорвав важную операцию.

- Так дело было, Калашников? – вдруг резко спросил Емелев. Тот предпочел отмолчаться. На его  сытом лице появилась и тут же исчезла ехидная ухмылка. – Молчишь? Поход на Аксу – твоя затея. Так было? Вот к чему приводят вольность, неразумная выходка, пьяные разгулы вместе с подчиненными.

- Раз живём, - буркнул себе поднос Калашников.

Так прошло совещание. Остаться бы еще Емелеву, но он был срочно вызван в Ташкент, а вот А. Шавров остался. Он действовал  и как летчик, облетая фронт и сбрасывая листовки, и как уполномоченный центра, создавая вокруг себя актив, собирая комиссаров и советуясь с ними. Он со всей своей военной хваткой взялся за наведение революционного порядка в частях.

В начале июня был образован Реввоенсовет фронта, и на собрании военных комиссаров и других политработников А. Шавров был избран его председателем. Арест Калашникова  и намерения придать его суду за неподчинение решениям съезда, антисоветские выступления вызвал переполох среди его братвы и кулацких элементов в других частях. Пятый эскадрон из полка Калашникова направился в Капал и освободил своего командира.

Оказавшись на свободе, Калашников с еще большим рвением стал обвинять Шаврова в разных небылицах. В результате, Шавров был взят под стражу, суд над ним вылился в провокационный спектакль, на котором обвиняемому Председателю РВС не дали даже слова, избитого, его приволокли на площадь, где пьяная орава устроила над ним самосуд.

Необходимость помощи защитникам Черкасской обороны привела к активным действиям  военных частей, которые были расквартированы в селах Абакумовском, Гавриловском. Командующий Емелев решил сам возглавить наступление на врага. Первый удар было решено нанести в районе селения Аксу. Он выбрал селение Аксу, через которое по ровным дорогам можно было быстро приблизиться в тыл врагу и разгромить его правый фланг.

Вечером 24 августа 1919 г.  красноармейские отряды  начали наступление из Абакумовского. Пользуясь темнотой, без помех войска переправились через реку Аксу. Сбив передовые посты казаков, отряды Емелева к четырем часам утра 25 августа завязали бои под Аксу. «Наши бойцы дрались храбро, и некоторые части  уже были около  укрепленных пунктов Аксу» - свидетельствует сообщение Реввоенсовету Туркреспублики. Но исход боя решил перевес в силе. Отражая контратаки противника, у которого было 14 пулеметов и два скорострельных орудия, неся потери, красноармейские части отошли на исходные позиции. В этом неравном бою лично идя в цепи атакующих командующий Емелев был тяжело ранен  в живот осколками снаряда. Бойцы вынесли его из линии огня, но Лука Потапович находил в себе силы отдавать приказы, направлял командиров.

На следующий день он приказал двум кавалерийским полкам численностью до тысячи сабель и штыков стремительной атакой попытаться опрокинуть белых. Красная кавалерия свою задачу выполнила и доставила партизанам так необходимые боеприпасы и медикаменты. Прикованный к постели, командующий призывал черкассцев держаться до последней возможности.

Доставленный в Гавриловский военный госпиталь, Емелев  очень страдал от раны и большой потери крови, однако, не терял надежды, что выживет, если будет перевезен в Верный. Солдаты сделали для раненого коляску на рессорах, выстлали её кузов матрацами и впрягли лошадь. Но стоило лишь отъехать, ему стало плохо, открылись раны. Было принято решение немедленно вернуться в госпиталь.

Прошло лето, наступила осень. Здоровье больного никак не шло на поправку. Кровать Луки Потаповича стояла у окна, и он еще месяц мог наблюдать как с кленов и тополей опадает пожелтевшая листва…

Несмотря на принимаемые меры, 29 сентября Л. П. Емелев скончался в военном госпитале поселка Гавриловки (Талды-Курган). На Военном кладбище Верного состоялись похороны этого красного военачальника.

Однако следует с горечью констатировать факт, что до развала СССР – г. Алма-Ате одна из улиц носила имя Емелева, ему был поставлен бюст и установлена мемориальная доска на доме, в котором жил. Ныне – нет ничего. Однако, именем широко известного героя  гражданской войны в Семиречье Л. П. Емелева названа одна из улиц села Аксу, а на здании Панфиловского педагогического училища (бывшее высшее начальное училище, которое закончил Лука Потапович) была установлена мемориальная доска.

***

Российский консул в Чугучаке (Синьцзян) В. В. Долбежев, хорошо зная местную обстановку, телеграфировал белому командованию в Омск и Семипалатинск, прося «сделать все возможное, чтобы отряды из Семипалатинска выступили, возможно, скорее на Сергиополь». Одновременно он просит Комитет спасения постараться удержать укрепление Бахты на границе, с тем, чтобы беженцы из Семиречья могли уходить в китайские пределы.

Братья Мамонтовы.  В июне 1918 г. в селах Семиречья появился Верненский отряд красногвардейцев под командованием Ивана Егоровича Мамонтова (старшего, 1883-1918). Рабочий-металлист, фронтовик Е.И.Мамонтов сыграл большую роль в установлении Советской власти в крае. Интересно, что в 1952 году на старинном деревянном особняке в центре Талды-Кургана, некогда принадлежавшему купцу Рахметулле Бугубаеву, была установлена мемориальная доска с надписью: «Здесь в 1918 году размещался штаб красногвардейского отряда  И.Е.Мамонтова».

А тем временем в Семиречье начинала разгораться полномасштабная Гражданская война. С целью уничтожить «белогвардейские гнезда» на севере Семиречья, из Верного туда был направлен красногвардейский отряд под командованием И.Е. Мамонтова, который был интернациональным: более чем на половину он состоял из казахов, киргизов, татар, уйгуров и дунган. Продвигаясь на север, отряд Мамонтова пополнялся в пути местными крестьянами-новоселами, проводил массовый террор в казачьих станицах и налагал контрибуции на их жителей. Слухи о жестокостях красных опережали продвижение отряда и казаки быстро самоорганизовывались. В станице Урджарской был образован Комитет спасения, арестован районный совет и сформирован вооруженный отряд. Этот отряд вышел навстречу мамонтовским карателям и 4 июля дал бой у селения Рыбачье на озере Алаколь, но видя, что силы неравны, отступил обратно на Урджар.

Красногвардейский отряд  И. Е. Мамонтова прибыл в Капал в начале мая. Всю станицу запрудили  до отказа артиллерией, пехотой, обозом, кавалерией. Все вооружены, у каждого бойца карабин, патронташи, набитые патронами, у пояса – бутылочные гранаты образца 1914 года. На головных уборах красуются красные ленты. Вообще-то, отличить белых от красноармейцев было легко. У казачества лошади имели длинные хвосты. Белые носили винтовку через правое плечо, а красные через левое. У анненковцев кроме темного обмундирования, было начертано на знаменах «С нами бог и атаман Анненков». У карателей, которые разъезжали по селам под видом «заготовителей» поверх своей одежды на левой руке была черная повязка с атаманской свастикой.

После митинга, на котором Мамонтов объявил об установлении Советской власти в Капале и мерах по укреплению этой власти. На зажиточную часть станицы была наложена контрибуция. Тут де двенадцать человек были расстреляны без суда и следствия, как враги Советской власти. Среди жертв оказались казачий атаман, начальник тюрьмы, казачий священник и другие станичники. Бывших фронтовиков мобилизовали в Красную гвардию. Командиром второго красногвардейского отряда был назначен  Илиодор Иванов, из учителей, левый эсер. Мамонтов приказал ему со своим отрядом продвигаться в сторону Сергиополя, а сам двинулся в сторону китайской границы.

3 июля 1918 г. красногвардейский отряд под командованием И.Е.Мамонтова занял станицу Уч-Арал Лепсинского уезда. Перебежчик сообщил, что в Урджаре полным ходом идет мобилизация, там расположен штаб формируемой дивизии, которой будет командовать ярый монархист, отличавшийся жестокостью в обращении с населением полковник Ярушин. Белые ожидают прибытие оружия для мобилизованных.

Вот тут-то Мамонтов задумался: хорошо бы упредить отряд Ярушина. Согласившись с мнением командиров, что отряду нужен отдых, он решил: «Будь, по-вашему, прибавим еще четыре часа отдыха. Нам надо отмахать  сто километров по прохладе Тарбагатая. Эту добычу упустить мы не можем».

Хмурым ранним утром, когда накрапывал дождик, мамонтовцы затаились в балке, поджидая удобного момента для атаки колонны белых. Все вышло, как рассчитал командир. Белые шли бестолково, без охранения, беспечно, с видом усталой массы, в подавляющем большинстве то были новобранцы, не нюхавшие пороха и не участвующие в рукопашных сражениях.

По негласной команде Мамонтова авангард его отряда врезался в гущу колонны беляков. Началось массовое бегство, паника, сдача в плен. За какие-то минуты  тысячный отряд Ярушина был разгромлен. Правда, самого полковника схватить не удалось, он успел с доверенными офицерами под шумок улизнуть. Были взяты хорошие трофеи:  четыре орудия, пулеметы и обоз с оружием. Захваченные пленные были отпущены. Так что между 3 и 6 июля командир И.Е.Мамонтов телеграфировал командующему войсками Семиреченской области, что его отряд «в Урджар зашел без выстрела. Банды белоказаков бежали в горы…»

Мамонтовцам дважды пришлось захватывать Бахты и Урджар. Упорство белых все возрастало и это не могло не тревожить красногвардейский отряд.

20 июля, дождавшись подкрепления из Семипалатинска (автомобильный отряд штабс-капитана В. Н.  Виноградова, а также семиреченских и сибирских казаков Урджарской, Кокпектинской и Буконской станиц), белые перешли в наступление и 21-го числа освободили Сергиополь. Командир красногвардейского отряда, узнав о наступлении белогвардейцев, растерялся, среди бойцов началась паника. Иванов приказывает артиллеристам выбросить замки от орудий, но никто не выполнил этого приказа.

- Без боя не бросим орудий, - сказал командир батареи.

Гарнизон красных был частично перебит, а частично разбежался, причем первым во время боя, позорно бросив на произвол судьбы своих бойцов, бежал на тачанке в Верный сам командир Илиодор Иванов. Впоследствии он был арестован и расстрелян по распоряжению революционного военного трибунала как изменник Советской власти.

Штабс-капитан Виноградов, взяв Сергиополь и оставив там часть отряда, с другой его частью стал продвигаться по тракту на Урджар - Маканчи - Бахты. Он быстро занял Урджарскую станицу, затем Маканчи.

Белоказаки, узнав о приближении регулярных белогвардейских частей с Севера, начали вооруженные мятежи по станицам Копальской, Саркандской, Тополевской,  Лепсинской, Урджарской и других.

Смертельная опасность нависла и над Рыбачьим, чьё население всецело поддержало Советскую власть. Члены ревкома, посоветовавшись между собой и с народом, пришли к единому мнению: необходимо сообщить о приближении белых командиру красногвардейского отряда  Мамонтову.  Выполнить это ответственное поручение  вызвались бедовые парни Захар Верчичев (родился в 1897, ветеран гражданской и Великой Отечественной воин) и Василий Сапрыгин. Вместе с пакетом староста Семишкуров вручил Захару тысячу рублей денег, так, на всякий случай. Вечером парни отправились в опасный путь, только далеко не успели ускакать. На перекрестке дорог Урджар - Рыбачье, в местечке Уялы, ими была замечена сотня белоказаков, расположившаяся на отдых.

Оставаясь не замеченными, Захар и Василий потихоньку повернули назад. Еще пуще заволновались жители села.

- Коль белоказаки уже в Уялах, значит, жди их завтра у нас, в Рыбачьем, - говорили они.

Белоказаки во главе с офицером явились в станицу спозаранку. Они потребовали у старосты, чтобы тот назвал фамилии бунтовщиков и тех, кто сочувствует большевикам. Семишкуров ответил, что таковых в их станице нет.

Откуда было знать карателям, что требуют выдать бунтовщиков у самого члена ревкома?

Не найдя бунтовщиков и человека, который бы указал  на таких, офицер приказал мужикам сдать все огнестрельное оружие. С большой неохотой несли промысловики и добытчики ружья на сборный пункт.

Набрав воз дробовиков, белые  покинули станицу. Недалеко от Уялов они переломали все отобранное оружие, бросили его в степи, а сами ускакали в Урджар.

К ночи Захара снова вызвали в ревком.

- Время не ждет. Пакет надо немедленно доставить Мамонтову. Собирайся, - сказал староста.

- Я-то готов. А Сапрыгин наотрез отказывается ехать.

- Что же, поищем другого…

Позвали Николая Малахова. Он сразу согласился быть спутником Захара.

В пути им повстречались красные разведчики, они-то  объяснили, где найти штаб Мамонтова в Уч-Арале.

И вот двое связных, резво подскакали к учаральскому дому братьев Ипринцевых, где размещался штаб красногвардейского отряда. Часовые провели  их к командиру. Мамонтов сидел за столом и выглядел молодо и в тоже время строго.

- Кто такие? – спросил он вошедших.

- Они из Рыбачьего, с пакетом до вас, - отрапортовал  часовой.

- Давай, - кивнул Иван Егорович.

Захар протянул пакет и молча, наблюдал за командиром. Правдива молва о Мамонтове: он строг, деловит, головаст, в смысле военной науки. Хмурится, читая послание ревкома. Отложив бумажный лист, вызвал своего заместителя Дмитрия Кихтенко. Тот явился незамедлительно, прочел письмо, а Мамонтов, как бы размышляя вслух, говорит:

- Придется вернуться назад в Маканчи и Урджар. Виноградов со своим отрядом может натворить делов.

- Да уж точно, натворит…- согласился Кихтенко.

Мамонтов встал из-за стола – разговор окончен. Но Захар Верчичев, глядя в глаза командиру, выдохнул:

- Возьмите нас в свой отряд.

Мамонтов сурово посмотрел на обеих посыльных, вынул из кобуры револьвер:

- А эта штука вам знакома?

- Еще бы… - снова за двоих ответил Захар.

- Знаете, в моем отряде одни добровольцы. Они идут только вперед, а кто струсит и повернёт назад, тому пуля в лоб из этого вот револьвера. Не боитесь?

- Нет, - разом ответили парни.

Мамонтов убрал револьвер в кобуру, наклонился к столу и быстро написал короткую записку, отдал её Верчичеву.

- Передайте это командиру третьего эскадрона. Он знает, что с вами делать. Винтовки и патроны к ним получите, а кони у вас есть, все остальное, хлопцы, добудете в бою.

Вот так Захар Иванович Верчичев (родился в 1897г.) и Николай Малахов стали красногвардейцами Верненского отряда, а бой случился  вскорости, стоило  в первой половине дня 26 июля 1918 года отряду Мамонтова, состоявшего из четырех эскадронов и обоза, выйти из Уч-Арала. К вечеру отряд достиг Рыбачьего,  где расположился на  короткий отдых. Той же ночью решено было идти на Маканчи.

Когда до Маканчи оставалось несколько километров, И. Е. Мамонтов сделал остановку. Он дал каждому эскадрону свою задачу. «Станицу будем брать с трех сторон силами трех эскадронов. Один эскадрон в резерв, пусть устроит засаду на дороге, что ведет в Маканчи из Бахтов и Урджара. Только этим путем к виноградовцам может прийти помощь».

После того как были перерезаны телеграфные провода, идущие в Маканчи, командир отдал приказ к атаке.

Красные конники вихрем влетели в станицу. Им удалось быстро овладеть крайними домами. Заспанные белоказаки выскакивали из хат в одном нижнем белье и тут же падали, сраженные пулями и клинками. Сам командир с первым эскадроном, знаменоносцем и трубачом атаковали станицу со стороны кладбища.

В стане белых поднялась паника. Однако, вскоре порядок был восстановлен, в центре села была организована оборона и белогвардейцы открыли дружную стрельбу по наступающему эскадрону красных. Мамонтов, очутившись в центре улицы, положил своего коня на землю и начал отстреливаться. По смельчаку был открыт перекрестный огонь. Увлеченный жаркой схваткой, Иван Егорович не заметил, как его эскадрон, теснимый белоказаками, чьи силы на этом участке оказались превосходящими, отошел вглубь станицы, чтобы перегруппироваться для новой атаки. Это минутное замешательство и стало трагическим финалом боя. Ужаленный вражеской пулей Мамонтов сник. Еще мгновение и он в окружении белых, взят ими в плен.

Наскоро обыскав и раздев пленника до нижнего белья, его притащили в здание местной школы, где был спешно развернут лазарет. И. Е. Мамонтова бросили на пол. Врач у белых, пожилой мужчина с печальными глазами страдальца, молча, сделал перевязку раненому и двинулся к другим, стонавшим и охавшим. Уже стало светло, когда Иван Егорович огляделся. На него уставилось несколько пар изумленных глаз. В каждом взгляде пленников он прочитал виноватый укор: «Вот ведь какая досада, не уберегли тебя, командир».

Утром, как бы случайно в лазарет заглянул местный кулак, которого Мамонтов в первый приезд в Маканчи обложил большим налогом. Кулак затаил тогда на красного командира смертельную обиду. Теперь же, переступив порог лазарета, он наткнулся на обидчика, лежащего у самой двери. Глаза их встретились.

- Кого вы здесь лечите? – заорал на всю комнату. – Это же сам красный главарь – Мамонтов…

- Наш долг – помогать всем пострадавшим. Это твоё дело – политика, - глухо, но сурово отвечал врач.

- Ну погодите…- сыпал угрозы  кулак, торопливо выметнувшись за дверь.

- Он ничего не напутал, вы тот самый Мамонтов? – спросил доктор у Ивана Егоровича.

- Да, - коротко ответил Мамонтов. – Доктор, сделайте одолжение, хочу лично познакомиться с Виноградовым. Уважьте последнюю просьбу умирающего.

- Хорошо, будь, по-вашему, я выполню эту просьбу.

Доктор вышел из лазарета и отдал распоряжение часовым.

Штабс-капитан Виноградов пришел очень скоро, насколько позволял ему быстро идти протез. Конечно, ему не терпелось увидеть того, кто сеял панику в рядах белогвардейцев, о ком уже сложились легенды.

Сильно припадая на протезную ногу, он обратился к доктору:

- Так кто меня хотел видеть?

- Я, - подал голос Иван Егорович.

- Вы на самом деле командир красного отряда Иван Мамонтов? – оборачиваясь  на голос, спросил Виноградов.

- Да, а вы кто?

- Я капитан Виноградов, командир отряда, успешно ведущего в настоящее время бой с вашей бандой… - ухмыляясь, отчеканил предводитель белых.

Но то были его последние слова. Не мог знать Виноградов, как и те, кто обыскивали Мамонтова, что тот всегда носил под мышкой на ремне браунинг. Метким выстрелом Мамонтов сразил Виноградова, схватившись за грудь, он замертво рухнул на пол. Перепуганный доктор забился в угол, а в комнату ворвались казаки с шашками наголо и в приступе бешеной злобы искромсали того раненого, что порешил их главаря.

- Командира убили! – как молния пронеслась черная новость по всем эскадронам красного отряда.

- Отомстим белым гадюкам за смерть нашего боевого товарища, друга и брата! – произнес громко клятву Мамонтов-младший.

- Смерть врагам Советской власти! Вперед! За мной! – подхватил Дмитрий Кихтенко.

И помчалась по улочкам лава красной конницы, сметая на своем пути белогвардейские заслоны.

Разбив отряд Виноградова наголову, красногвардейцы брали сотнями белых в плен, захватили много оружия, боеприпасов, в том числе им досталась пушка, отбитая у отряда Иванова в Сергиополе и деревянный протез штабс-капитана.

После боя красногвардейцы бережно собрали изрубленные останки Мамонтова, сложили их в деревянный гроб, обитый цинком, посыпали солью и под усиленной охраной отправили в Верный. А уже там, на Военном кладбище  произошло торжественное придание земле гроба командира партизанской вольницы.

Но снова вернемся все ж таки к событиям того памятного дня 27 июля 1918 года. Вот что рассказывал участник гражданской и Великой Отечественной войн Василий Александрович Калачев, уроженец Капала, профессиональный военный, давая интервью в 1987 году автору данного очерка.

«В конце июля по телеграфу была вызвана станица Маканчи. Оттуда сообщили, что станица занята белогвардейским отрядом капитана Виноградова. Встал вопрос, что делать? Посоветовавшись с командирами, Мамонтов принял отчаянное решение. «Я  сейчас договорюсь с Виноградовым, представлюсь ему ротмистром». Разговор состоялся. Мамонтов представился. И они договорились встретиться.

Не доезжая до Маканчи верст пять, отряд остановился в урочище. Мамонтов взял с собой трубача, порученца и поскакал в Маканчи на встречу с Виноградовым. Встретил Мамонтова офицер и предложил оставить лошадей. Порученца Мамонтов оставил с лошадьми и шепнул ему на ухо: «Заметишь неладное, скачи в отряд». Сам Мамонтов с трубачом Тимофеем, и в сопровождении офицера вошел в штаб. Там стоял веселый пьяный гул. К Мамонтову подошел Виноградов, и, не успев поздороваться, выстрелом из маузера был сражен. Порученец, помчался в отряд, а вскоре в Маканчи ворвались красные конники. Бой оказался тяжелым, длился около четырех часов, переходя в рукопашные схватки. Подошедший небольшой резервный отряд Мамонтова, который всегда был начеку, решил судьбу боя. Отряд белых, насчитывающий до 500 человек, был разгромлен. В этом бою мамонтовцы потеряли убитыми и ранеными несколько десятков человек.

После убийства Виноградова, Мамонтов был схвачен и разрублен на куски. Был убит и трубач. После боя куски тела Мамонтова положили в оцинкованный гроб и отправили в Верный. Перед гробом Мамонтова, этого мужественного командира, отдавшего жизнь за революцию и Советскую власть, красногвардейцы дали салют и клятву бороться до победы, как боролся Иван Егорович. А до победы было еще так далеко».

После гибели И.Е.Мамонтова командование отрядом принял его брат И.Е.Мамонтов (младший). Он  был из рабочих, глубоко преданный большевистской партии и народу. Сведения о противнике поступали с каждым днем все тревожнее и не только от разведки, но и от беженцев, скрывающихся от расправ. Они утверждали, что в станицах – Капале, Сарканде, Лепсинское, Урджаре, Бахты, по которым прошел отряд Мамонтова, снова вспыхнули контрреволюционные мятежи. По сложившейся обстановке стало очевидным, что отряд находится почти в безвыходном положении, помощи ждать не от кого.

- Сомнут нас эти озверелые враги, - размышлял  И. Е. Мамонтов-младший. И все же, куда ни шло, решил захватить Сергиополь, тем самым перерезать путь белым войскам к Лепсинскому уезду.

«Наш Егорович может поднять и повести за собой даже мертвых», - так, во всяком случае, говорили рядовые красногвардейцы о своём командире. Бой за Сергиополь шел до заката солнца. Наконец-то, отряд овладел городом, освободил пленных, скрывавшихся от расправы. Жители сообщили, что военно-революционный комитет города был разогнан, большинство членов совета расстреляны, а грабежам и бесчинствам белых не было конца. Отряд в городе простоял три дня. Обстановка менялась ежечасно. Передовые части атамана Анненкова брали Сергиополь в кольцо. Защитники города сумели продержаться всего лишь четыре-пять часов, а затем оставили свои позиции. В этом бою отряд потерял убитыми и ранеными сорок бойцов. Мамонтов начал поспешно отходить.

Освобожденные пленные ушли в горы и организовали отряд «Красные горные орлы Тарбагатая»,  под командованием большевика Е.С.Алексеева, который взаимодействовал с руководством Черкасской обороны, и почти два года действовал в тылу белых. Партизаны нападали на гарнизоны белогвардейцев, на транспорты с оружием и боеприпасами, подрывали линии связи, отвлекали на себя воинские части, направляемые колчаковским командованием в район Черкасской обороны. Б.Анненков вынужден был для борьбы с партизанами создать специальные карательные отряды из самых отъявленных убийц.

После изнурительных боев отряд Мамонтова становился все малочисленнее, а цель его движения была в том, чтобы пробраться в Гавриловку. При подходе к Сарканду, отряд завязал бой с саркандскими мятежниками и сибирским белоказачьим отрядом Кольцова. И тут командир И. Е.Мамонтов был тяжело ранен. Он умер на поле боя. Тогда отряд возглавил Д. И. Кихтенко. Он довел бойцов до станицы Абакумовской (Жансугурово) и только к октябрю соединился со своими войсками. Основная группа красных войск Семиреченского фронта была сосредоточена в селе Гавриловском (Талды-Курган) и по линии  Капал – Чимбулак - Кзыл-Агач.

Трудно нынче объяснить, почему на белом обелиске при дороге на Сарканд, установленном на могиле Ивана Егоровича Мамонтова-младшего, много лет начертан текст: «Погиб в июле 1918 г.», когда ведь правильнее и точнее будет – «Погиб в августе 1918 г.». Но исправить эту погрешность никто не удосужился, потому могилу эту считают, что здесь похоронен как раз И. Е. Мамонтов - старший, погибший в Маканчи.

Путаница с братьями Мамонтовыми началась сразу, многие авторы воспоминаний и свидетельств называют Мамонтова-младшего то Семеном (адъютант Кихтенко, житель Талдыкоргана Родион      Парамонович Пинчук), то Петром Егоровичем Мамонтовым (порученец И. Е. Мамонтова – Василий Александрович Калачев), но только не Иваном. Не избежал ошибки и писатель Дмитрий Мазин, в публикации «Начало подвига» он пишет, что в Маканчи погиб Мамонтов-младший, а командование отрядом принял его старший брат, тоже Иван Егорович (в семье было два брата – Ивана).

Точку над этими неточностями и ошибками, наверное, следует поставить, руководствуясь сборником документов и материалов «Черкасская оборона» издательства «Казахстан» Алма-Ата 1968 г., составители и комментаторы доктор исторических наук, профессор П. М. Пахмурный, сотрудник Государственного архива Алма-Атинской области И. Н. Буханова. Здесь прямо сказано, что Мамонтовых Иванов Егоровичей было двое  братьев – старший и младший. Первым погиб Мамонтов – старший, в июле 1918 г. в Маканчи, тогда отряд возглавил Мамонтов – младший, который погиб под Саркандом в августе 1918 года. (См. стр.307 указанного издания).

И еще… Приведу здесь некий пассаж допущенный в Интернетовском тексте  одним историком-краеведом, занимающимся, казалось бы установлением правды того смутного времени, каким является период Гражданской войны в Казахстане, и в частности, в Жетысу (Семиречье). Автор пишет:  о похоронах начальника боевого отряда Северного фронта Д. И. Кихтенко в двадцатых числах ноября 1918 года и тут же допускает, мягко сказать, непростительную неточность. «Позднее на Военном кладбище был захоронен еще один командир партизанской вольницы И.Е.Мамонтов, затем – в июне 1919 года – Л. П. Емелев, а 4 марта 1932 года – П.М.Виноградов».

Что ж, вздорные утверждения, противоречат истине. А она, эта истина, такова: во-первых, И. Е. Мамонтов погиб в Маканчи  27 июля, похороны состоялись в августе 1918 года; Д. И.  Кихтенко погиб  в ноябре, а похороны состоялись в Верном  23 ноября 1918 года, что согласуется с протоколом Верненской партийной организации Российской коммунистической партии большевиков (цитируемым автором публикации). Л. П. Емелев скончался от полученных ран в бою 29 сентября 1919 года, его никак не могли хоронить в июне.

Не случилось бы у автора досадной путаницы, лишний раз загляни он в доступные справочные источники. В том и состоит историческая правда, как в точности и не двусмысленности.

Продолжение следует.

Автор:
Андрей БЕРЕЗИН, писатель краевед По заказу ГУ «Управления внутренней политики Алматинской области.