Республикалық қоғамдық-медициналық апталық газеті

МОТИВАЦИИ СУИЦИДАЛЬНЫХ ПОПЫТОК У ЛИЦ, ПОСТУПАВШИХ В РЕСПУБЛИКАНСКИЙ ЦЕНТР ТОКСИКОЛОГИИ С ОТРАВЛЕНИЯМИ


14 января 2010, 23:25 | 3 053 просмотра



Ежегодно в мире совершается свыше 500 тысяч завершенных суицидов, а попыток самоубийства - в 10 раз больше. Изучение мотиваций суицидального поведения является одной из актуальных проблем в современной психиатрии и в психологии.

Риск совершения суицидальной попытки зависит от сложного сочетания и взаимодействия личностных, ситуационных и клинических факторов.

E.Durkheim(1897), изучая мотивы суицидального поведения, выделил три основных типа: «аномическое» - связанное с кризисными, трагедийными ситуациями, «альтруистическое» - совершаемое ради блага других людей, и «эгоистическое» - обусловленное неприемлемостью для индивида социальных требований и общественных норм поведения.

В работах К.Х.Гинделевича выделяется 6 типов суицидальных реакций: протест, отчаяние, призыв, шантаж, самоповреждение, истинное желание умереть.

В.А.Тихоненко, В.П. Ларичев(1974) в своих работах отмечают, что принцип построения адекватной систематики, заключающей в себе соотношение суицидального поведения и психопатологических расстройств, должен иметь больше общеметодологическое, чем клинико-психопатологическое содержание. Путь к анализу механизмов суицидального поведения затрудняет «иллюзия непосредственности» характера связи между психопатологическими симптомами и суицидальными тенденциями, в связи с которой галлюцинаторные, бредовые или депрессивные переживания служат непосредственной причиной самоубийств.

Связь между психическими расстройствами и суицидом носит несомненно опосредованный характер.

Важнейшим фактором мотиваций суицидов является ситуация конфликта, т.е. борьба мотивов. В этой ситуации возникает необходимость принятия решения и при невозможности личности в данный момент разрешить противоречия иными путями или удовлетворить актуальную потребность, выдвигается суицидальная цель.

Личностный характер конфликта, по условиям возникновения, может иметь различные варианты:

1) конфликт имеет внешний, реальный характер. В этой ситуации одной из возможных психопатологических реакций личности становится психогенная депрессия, с «указателем вины», направленным на окружающих. Содержание депрессии обуславливается психотравмирующим агентом, а суицидальные тенденции опосредованы данным конфликтом. Попытки самоубийства несут конкретную нагрузку (избежание наказания, протест, призыв или шантаж). Целью покушения является изменение конфликтной ситуации в благоприятную для себя сторону.

2) конфликт имеет внутренний, реальный характер. Происхождение депрессии здесь также психогенное, однако, психотравмирующим агентом является отрицательное поведение самого пациента. «Указатель вины» направлен на себя: доминируют переживания стыда раскаяния. Соответственно изменяется и личностный смысл самоубийства, превращающегося в способ самонаказания. Возрастает степень серьёзности суицидальных намерений.

3) конфликт имеет внешний, «псевдореальный» характер. При этом варианте реально существует фрустрирующий агент. Но речь идёт о праноидных переживания, гетерогенных по отношению к депрессии, но включённых в депрессивно – параноидный синдром. Количество шантажных целей здесь минимально. Как и при первом варианте, суицидальные тенденции приобретают смысл протеста, призыва, избежания наказания. Опасность смертельного исхода велика.

4) конфликт имеет внутренний «псевдореальный» характер. К данному варианту относятся преимущественно эндогенные депрессии с первичными идеями самообвинения, депрессивно-ипохондрические состояния с бредом неизлечимой болезни или заражения окружающих. Подобные больные чаще совершают жестокие самоубийства или даже так называемые «расширенные» суициды. Например, мать, убивая себя, убивает и своего маленького ребёнка, «жалея» его, обречённого после её смерти на беспомощность и сиротство.

Из статистики Республиканского центра токсикологии численность пациентов, совершивших попытки суицида с эндогенными психическими заболеваниями, невысока – около 6% и стабильна. Не отмечается роста такого количества больных.

У пациентов с органическим поражением головного мозга травматической этиологии, по данным З.Р. Зулкорнеевой и С.А. Булатовой (2000), три клинических варианта суицидального поведения:

- инфантильно-примитивный, возникающий на социально-бытовой почве;

- аффективный, как ответ личности на тяжёлую жизненную драму;

- и психопатологический, представленный синдромами вербального галлюциноза и параноидным.

Таким образом, риск совершения самоубийств зависит от сложного сочетания и взаимодействия клинических, ситуационных и личностных факторов, доля участия которых в каждом конкретном случае не одинакова.

Ниже приведены случаи из практики, пациентов, совершивших попытку суицида путем отравления и поступивших в Республиканский центр токсикологии. Приведенные примеры позволяют наглядно получить представление о различных мотивациях суицидальных попыток.

Случаи из практики

Пациентка С. Я. 17 лет, находилась на стационарном лечении в РЦТ в ноябре 2008 года с диагнозом: отравление таблетками димедрола, средней степени тяжести, суицидальная попытка, острая аффективная реакция на стресс.

Из анамнеза: проживает в семье с родителями, старшая из троих дочерей. Учится в колледже на 2-м курсе на парикмахера. Будущая профессия нравится, но с сокурсницами общается неохотно, потому что они курят, употребляют спиртные напитки, часто ссорятся и нецензурно бранятся. Сама девочка из семьи верующих родителей, ходит в православную церковь.

Когда девочка училась в школе, её отец был связан с криминальными структурами. Преступники, пытаясь воздействовать на её отца, шантажируя и угрожая, трижды совершали нападения на ребёнка: обливали кислотой, нанесли ей ножевое ранение и побои. Отец скрывал от семьи истинную причину этих нападений, злоупотреблял алкогольными напитками, бывал вспыльчивым, агрессивным, будучи пьяным бил жену и детей.

С детства девочка не любила и боялась отца, а в 7-летнем возрасте, когда узнала об истинной причине нападений на неё, вообще возненавидела его. Часто просила мать развестись с отцом и разъехаться. Но мать объясняла ей, что это невозможно по религиозным соображениям, так как священники в церкви ей сказали, что «нужно терпеть, это - твой крест».

Во время очередного запоя отца в ходе скандала с женой с рукоприкладством, девочка выпила 20 таблеток димедрола с суицидальной целью.

Родители вызвали скорую помощь и больная была госпитализирована в РЦТ.

При поступлении соматически отмечались холинергические симптомы: сухость кожи и слизистых, тахикардия, расширенные зрачки, атония мочевого пузыря и кишечника.

Развились явления интоксикационного психоза: была дезориентирована в месте и во времени, речь смазанная, ускоренная, невнятная. Испытывала зрительные иллюзии и галлюцинации: видела в рисунке линолеума на полу насекомых. Пыталась говорить по несуществующему телефону.

После 3-х суточной дезинтоксикационной и симптоматической терапии отравление было снято. Интоксикационный психоз полностью купировался. Судорожный синдром не развился. Восстановился тонус мочевого пузыря и кишечника. Зрачки сократились до нормы.

После психотерапии с ней и её родителями, пациентка выписана с рекомендацией обращения к семейному психологу всей семьёй. Отец выразил намерение своёго лечения у нарколога.

Пациентка Ш., 55 лет. Поступила в октябре 2009 г. с диагнозом: отравление таблетками фенозепама, суицидальная попытка, манипулятивное поведение у истероидной личности.

Из анамнеза: росла общительной, эмоциональной, любила быть в центре внимания, красиво и оригинально одевалась. Закончила школу и ВУЗ, работала в торговле.

Вышла замуж за военного, не работает, имеет двоих взрослых детей, которые создали свои семьи и живут отдельно.

Муж занимает чин генерала, часто по работе отсутствует дома. С её точки зрения мало уделяет ей времени и внимания. Пациентка давно не работает, целые дни проводит дома, скучая. Давно настаивает на приобретении для неё отдельного автомобиля, обижается на мужа «за отсутствие внимания».

После очередного скандала с мужем, выпила 10 таблеток фенозепама, позвонила и сообщила об этом сыну со снохой и отправила SMS- сообщение мужу, оставив незапертой дверь.

При поступлении была сонлива, заторможенная, АД сниженное, брадикардия.

После проведенной дезинтоксикационной терапии состояние нормализовалось.

Псих.статус: полностью ориентирована, контактна, словоохотлива. Внешне ярко одета, волосы сложно и контрастно окрашены, модная стрижка, яркий макияж, татуаж бровей и губ, многочисленные золотые украшения на руках, шее и в ушах. В беседе многословна, речь богато модулированная, много жестикулирует, легко плачет. Преобладают эмоции обиды и раздражения на мужа за недостаток внимания к ней. Просит врача повлиять на мужа, чтобы он купил ей автомашину.

Обещает, что никогда не повторит попытку суицида при условии, что муж совершит покупку. Не хочет развода, не намерена уходить от мужа, при этом заявляет, чтоей с ним «невыносимо жить».

После стабилизации соматического состояния пациентка была выписана с рекомендацией обращения к психотерапевту.

Пациентка Х. М. 43 лет. Поступила в РЦТ 21.11.2009 г. Выписана 24.11.2009г.

Диагноз: отравление таблетками азалептола, суицидальная попытка, тревожнодепрессивный синдром в рамках шубообразной шизофрении.

Из анамнеза: росла тихой, застенчивой, малообщительной девочкой. После школы в 18 лет вышла замуж за соседа по лестничной площадке. Родила подряд двух дочерей, вскоре развелась с мужем: «не сошлись характерами». Проживала с матерью, которая помогала в воспитании детей. Подрабатывала уборкой квартир.

Заболела остро, после того как старшая дочь сообщила в 18 лет о намерении выйти замуж за парня, который не понравился ей в качестве будущего зятя. Появилась тревога за дочь, перестала спать ночами, было много мыслей в голове негативного содержания. Стала слышать в голове «голоса» комментирующего, а затем и императивного содержания по типу нелепых советов. Была экстренно госпитализирована в психиатрический стационар, лечилась 45 дней, затем амбулаторно принимала нейролептики с улучшением состояния. Исчезли галлюцинации, нормализовался сон и настроение. Перестала пить лекарства. Через год была на похоронах у родственников, после чего вновь началось обострение заболевания. Лечилась стационарно. Познакомилась с мужчиной на похоронах, стала с ним встречаться, забеременела и во время беременности с обострением депрессивно-галлюцинаторной психосимптоматики была госпитализирована, беременность по мед.показаниям была прервана.

После выписки проживала с этим мужчиной, вела тихий, спокойный образ жизни, научилась «вышивать крестиком», иногда подрабатывала мытьём полов.

В ноябре 2007 г. умер сосед по подъезду. Помогала родственникам умершего в хлопотах перед похоронами и в приготовлении пищи для поминок. После чего изменилось состояние: стала тревожной, перестала спать, испытывала страх смерти. Стали путаться мысли в голове. Появились ощущения, предчувствия ужасных и неотвратимых событий. Возникли вербальные псевдогаллюцинации: « голоса» в голове описывали «ужасы» надвигающейся беды и пациентка выпила 20 таблеток азалептола с суицидальной целью, «чтобы предотвратить надвигающийся ужас и умереть до того». Муж, увидев возле долго спящей жены пустые упаковки из-под лекарств, вызвал скорую помощь.

В РЦТ была госпитализирована в состоянии оглушения, первые сутки находилась в реанимационном отделении, затем трое суток в отделении с жалобами на слабость, сонливость.

При осмотре психиатром: ориентирована, контактна, настроение остается сниженным. Сохраняются мысли о возможности неопределённых каких-то страшных событий. Периодически возникают вербальные псевдогаллюцинации комментирующего характера. Суицидальных намерений уже не высказывает. Но фон настроения остаётся сниженным. Планы на будущее заключаются в том, чтобы « отдыхать дома и немного вышивать крестиком». Сознание болезни формальное.

После проведенного дезинтоксикационного лечения больная была переведена на дальнейшее стационарное лечение в психиатрический стационар ГУ ЦПЗ.

Автор:
Г.С.Бердалина, зав. токсикологией В.М. Чеглакова врач-психиатр