Республикалық қоғамдық-медициналық апталық газеті

ИСТОРИЯ БЫЛА ЕГО МУЗОЙ


2 декабря 2011, 07:37 | 1 754 просмотра



Древняя история для него звучала на языках древнего мира и представала страстями отживших народов и племен, зримо иллюстрируя ушедшие эпохи и события. Он автор двадцати романов и повестей, на страницах которых таятся истоки всех сегодняшних социальных процессов и потрясений, и, зачастую лишь положившись на интуицию, он умело докапывался до их корней.

Однажды Морис Шамис стал свидетелем странного явления, когда налетевший ветер-афганец в юго-восточных Каракумах, сдвигая миллионы тонн песка, вдруг приоткрыл скрытый в бархане целый караван в сотню верблюдов с поклажей, погонщиками и охраной. «Соль и йод пропитали их плоть, и лежали они в единой связке, засыпанные тысячи лет назад таким же внезапным ураганом. Не знаю, успели ли оприходовать эту находку ученые, но через месяц, когда я снова оказался на том месте, там уже громоздился новый бархан, неотличимый от тысячи других».

По признанию Мориса Давыдовича, тогда ему открылось окно в прошлое. Оно было как знамение. Что ж, с историей он был на «ты», причем, обращался настолько бережно, что каждая из его книг строго документирована, а это означало многолетний труд, скрупулезное изучение первоисточников.

… Шел 1924 год. В своей биографической и последней книге «Четвертый Рим» М.Д.Симашко написал: «18 марта. День Парижской коммуны. Именно в это знаменательное число я и родился в студенческом общежитии Одесского института народного образования. Отец носил комсомольскую форму, мать – тоже интернационалистка, и мое имя не могло быть другим: только Марсель или Морис. Спорили лишь об этом. Имя Морис предопределило в моей жизни многое».

…1937 год. Отца Давида Лазаревича арестовали по дороге домой с консервного завода, где он работал бактериологом. Потом чекисты нагрянули в квартиру: Морис держал на руках шестимесячную сестренку, следователь тщательно перерыл пеленки в детской коляске. А потом пришлось сыну с матерью несколько ночей стоять на зимнем морозном ветру на Преображенской, наискосок от памятника Воронцову, потому что только под покровом ночи арестованных перевозили в тюрьму. «Их сажали в открытые грузовики, и нужно было успеть на ходу забросить отцу полтора килограмма сала». Правда, Давыда Шамиса, обвиняемого сразу по 4-м статьям, вскоре отпустили, потому что вышел казус: из-за арестов работников бактериологической службы остановились все консервные заводы юга страны.

…Осень 1943 года. После многократных и настойчивых обращений, наконец-то выпускнику средней школы Морису удалось попасть на учебу на снайперские курсы. Затем ему, как и другим, было доверено конвоировать по Гауданскому шоссе – Большому пороховому пути – колонны «доджей» и «студебеккеров», а потом через весь Иран к Ашхабаду. «Бывало, в сутки проходило три-четыре колонны по 400-500 машин в каждой…» А еще снайперов задействовали в особых мероприятиях, нынче именуемых не иначе как зачистках.

Суровое время Великой Отечественной войны привело нашего героя в «новые университеты», коими стали кабина летчика и парашют десантника. В первые годы после Великой Победы у многих молодых была невероятная тяга к знаниям. Морису удалось окончить Одесский учительский институт, и он был направлен в сельскую школу, а затем поехал в туркменский город Мары.

…1950 год. Морис Шамис заочно закончил с отличием факультет журналистики Казахского университета имени Кирова. Наряду с работой в «Марыйской правде», где он проявился как хороший журналист, по совместительству подрабатывал на преподава-тельской должности в единственном вузе этого города – педагогическом. Уже тогда писал фельетоны, рассказы, повести, но известным писателем еще не стал. Хотя историю не то чтобы любил – как сам признавался, это неподходящее слово. «Я ее как бы чувствовал, когда еще лет восьми кряду копался в двух кварталах от нашего дома в развалинах турецкой крепости Хаджибей. И еще пушка английского фрегата «Тигр» со времен Крымской войны стояла на приморском бульваре Одессы… Потом история обступила меня со всех сторон в древнем Мерве. И не писать уже я не мог».

Взлету родившегося автора послужил первый опыт написания пьесы «На крайнем юге». По принятой тогда традиции произведение было направлено в партийные органы, где получило положительную оценку. Пьесу срочно перевели на туркменский язык и буквально через два месяца выпустили премьерой в марыйском драмтеатре. Автор вместе с супругой присутствовал на спектакле, а после этого события он был замечен и приглашен в «Туркменскую искру». Став жителем Ашхабада, Морис Давыдович всерьез подумывал заняться сугубо писательским трудом. Тем более, ему корреспонденту республиканского печатного органа посчастливилось побывать на археологических раскопках, которые вели гении археологии академики М.Е.Массон и С.П.Толстов.

Рассматривая как-то извлеченный из раскопа старинный кувшин, он с удивлением обнаружил, что узор кувшина повторяется на одеждах работавших рядом в поле туркменок. Прошлое и настоящее сошлись в руках Мориса, наделив радостью открытия: связь веков существует, и она, как цементный слой, скрепляет мир.

Морис Симашко написал ставшее известным произведение «Повесть о красных и черных песках», где изобразил один из эпизодов борьбы с басмачеством, раскрыв «таинственное лицо» Востока в образе юноши чары, приведенного в красногвардейский отряд кровной местью насильнику-баю, истребившего всю семью Чары и посягнувшего на весь его род.

В 1958 году журнал «Новый мир», получив бандероль с произведением известного в Туркмении писателя, вскоре заручился одобрительными отзывами Лавренева, Твардовского, Панферова. Успех повести был закреплен и выступлением того же Федора Панферова на третьем Всесоюзном съезде писателей.

А теперь о том, как родился литературный псевдоним, ставший фамилией одного из основателей школы нового исторического романа в Центральной Азии. Если фамилию Шамис прочитать наоборот, то получим Симаш, добавить еще «ко» и получиться Симашко. Все очень просто.

Первый успех молодого художника слова вдохновил на опубликование новой повести «Искушение Фраги», посвященный классику туркменской поэзии Махтумкули, живущему и творящему в XVIII веке. Затем будут возникать образы гениев Востока, таких, как Омар Хайам с его великими достижениями высших законов математики и с горькой радостью поэзии. Или героев главной книги Симашко, романа «Маздак», как отражатель одного из важнейших этапов истории всего Ближнего Востока, времен крушения рабовладельческих отношений. Читателю совершенно не составляет труда провести параллели, строя догадки на портретных сходствах с Геббельсом, Гитлером. Через все повествование проходит «арийская» тема. Во имя чистоты и благородства арийской крови преследуются иноверцы и инородцы: иудеи и христиане, инакомыслящие, детхане и ремесленники… И опять параллели с недавним прошлым: ужасы режима чилийца Пиночета, кровавая вакханалия кампучийцев Пол Пота и Ен Сари, режимы диктаторов Стреснера и Хусейна…

Известно, что роман «Маздак» долго не печатали. Но когда он увидел свет, прочитавший его директор Института востоковедения АН СССР передал через знакомых: «Скажите Морису, что я сразу узнал, где в его романе Ленин и где Сталин!» Н а что писатель имел возражение: «У меня и в мыслях не было, подобно Фейхтвангеру, осовременивать историю. Просто законы ее незыблемы для всех времен и народов. Когда над ними совершают насилие, повторяется один и тот же трагический сюжет».

Как случилось, что известный писатель из Туркмении стал казахстанцем?

Тут следует сказать, что Морис Симашко ко всему еще был любящий и благородный сын. Давид Лазаревич Шамис – известный организатор микробиологической науки в нашей республике, первый директор Института микробиологии АН Казахстана. Вот Морис Давыдович и переехал в Алма-Ату. Кстати, еще живя в Туркмении, он часто общался с юным активистом комсомола Сапармурадом Ниязовым. Позже, когда основатель автократического режима Ниязов превратился в Туркменбаши, он поручил одному известному туркменскому писателю передать приглашение Симашко жить в Туркмении.

… Пять лет Симашко отдал работе над романом «Семирамида». Ему удалось в Пушкинской библиотеке Алма-Аты обнаружить 10-томник Екатерины II на французском языке. Почему же после многих книг по истории Востока вдруг – история России, причем самая противоречивая и малоизученная екатерининская эпоха?

«Семирамида» - говорил М.Симашко, - это мой анти-Пикуль». Для писателя стало важным опровергнуть подхваченное публикой утверждение о том, что движущей силой русской истории является… фаворитизм. Но куда, извините, девалось тогда просвещение? Писатель задался целью «проследить его корни от Петра Великого через верную исполнительницу предначертаний преобразователя». Он говорил: «Я никогда не писал просто описательные исторические романы, беллетристику. История человечества едина и поэтому подбрасывает вдруг такие исторические параллели, что человеку заинтересованному может показаться, будто бы автор и в самом деле избрал своим жанром «персидские письма».

Книги, посвященные истории культуры и социальных движений Востока и принадлежащие перу нашего героя, были переведены на многие языки народов мира. За перевод романа «Маздак» Ежи Литвинюк был удостоен Государственной премии Польши.

М.Д.Симашко вел большую общественную работу, являясь членом правления Союза писателей Казахстана.

Вначале военный летчик, школьный учитель, собкор ТАСС, «Советской культуры», «Учительской газеты», литсотрудник журнала «Простор», вместе с Ч.Айтматовым, А.Нурпеисовым, Г. Бельгером, он активно работал в казахстанском ПЕН-клубе. Народный писатель Казахстана, лауреат Президентской премии мира и согласия, Морис Давыдович выдвигался от Казахстана на Нобелевскую премию по литературе.

И не только близкие люди знали, каким сильным и добрым, мудрым и отзывчивым было его сердце. Совсем неслучайно к нему в дом, а также к Д.Снегину и Г.Бельгеру, как к депутатам парламента и понимающим казахов не издали – пришла мать Лязат Асановой, чтобы они помогли дать оценку подвига её дочери. Юная жизнь студентки музучилища имени Чайковского, родом из небольшого поселка Панфиловского района трагически оборвалась на площади, носящей имя Брежнева.

«Что бы там ни говорили, а это она выбила первый клин из-под давящей все живое тотальной канцелярии и заложила первый камень национальной государственности… Глаза женщины–матери одинаковы у всех народов Земли. Они смотрят на нас с икон суздальского письма и творения великих художников итальянского Возрождения… Я увидел это навек застывшее чувство в глазах матери Лязат, совсем молодой, библейски красивой женщины, и никакое время не властно над ним. Удивительно похожи они, глядевшая с фотографии дочь с матерью…» - писал Морис Симашко в публицистической статье «Из эпохи не откочуешь».

Накануне нового тысячелетия М. Д. Симашко отправился в дальнею дорогу в Иерусалим, чтобы повидаться с дочерью и внуком. Конечно, он тосковал по Казахстану, по культурной и творческой среде, которая тут его окружала. «В СССР я был евреем, а тут русским», - не без горечи говорил близким. Он умер в декабре 2000 года от сердечного приступа. Его похоронили на кладбище приморского города Нетания. И теперь понимаешь, что это был за человек, живший историей, а история жила в нем.

В 2011 году ему исполнилось бы 87, возраст патриарха, таким он и остался в памяти друзей, читателей и почитателей его писательского таланта. А еще остались книги Мориса Симашко и мир, который, несмотря ни на что, кардинально меняется.

Автор:
Андрей Березин, историк-краевед.