Республикалық қоғамдық-медициналық апталық газеті

СЕДЛО, САБЛЯ ДА ПЕРО


26 декабря 2016, 05:15 | 1 280 просмотров


(Окончание. Начало в №48, 49 от 2, 9 декабря 2016г.)

Заслуга Бабура как историка, географа, этнографа, прозаика и поэта в настоящее время признана мировой востоковедческой наукой. Его наследие изучается почти во всех крупных востоковедческих центрах мира.

Также, Бабур автор трудов: «Деван», книги «Мубаййин», посвященной правоведению, литературоведческих «Трактат об арузе» и «Мухтасар», «Рисолаи Валидиййа», «Харб иши», музыковедческого произведения  «Мусика» - вот лишь малая толика из всего, созданного великим творцом.

Приведем здесь цитату из книги «Взгляд на всемирную историю» Джавахарлал Неру: «Бабур - поразительно талантливый писатель, оставивший бессмертную историю своей жизни «Бабур-наме» (Записки Бабура), отличающуюся одновременно лаконичностью и образностью. Его труд, написанный на староузбекском языке, тем более весом, что в жанре мемуаров исламские страны в Средневековье и Новом времени не подарили миру равного по мастерству и глубине мысли произведения. В книге можно найти не только описание сражений, дворцовых переворотов, портреты предков и родственников. Но и ценнейшие, сделанные с фотографической точностью, свидетельства эпохи для историков, географов, философов, этнографов, природоведов, растениеводов, зоологов…»

Несмотря на жизненные потрясения, Бабур олицетворяет для нас поэта – борца, который саблей и пером стремился отстоять правду, служившего великой идее объединения народов. Имея характер большой силы, он не смирился с ложью, несправедливостью, предательством.

Его дочь Гульбадан-бегим, продолжая литературную традицию отца, написала историческое произведение «Хумайун-наме».

…У Бабура теперь было время для записи своих впечатлений. В садах, созданных по его воле ради напоминания о радостях Кабула и с целью найти укрытие от летней жары, он работал над своими мемуарами. Его дочь Гульбадан-бегим, в то время шестилетняя девочка, описывала потом, как он занимался своими бумагами в саду, устроенном в Сикри, а сам Бабур оставил нам весьма запоминающийся рассказ о случае, когда разразилась гроза и шатер, в котором он работал, обрушился ему на голову: «Все листки с записями и книга промокли насквозь, их собрали вместе с большим трудом. Мы поместили их между складками шерстяного ковра, снятого с трона, потом уложили все это на трон, а сверху придавили грудой одеял». Несмотря на сырость, развели огонь, и Бабур «хлопотал возле него, пока уже при свете дня не высохли все листки и книга».

Он занимался в ту пору тем, что придавал отрывочным записям, представлявшим нечто вроде дневника, повествовательную форму, но нашел и время для великолепного и очень подробного, на сорока страницах, описания своего нового владения, Хиндустана. Он объясняет в этой книге общественный строй и систему каст, повествует о географических особенностях страны и ее истории в последние годы; удивляется приемам счета и определения времени, изобилию индийских ремесленников и многому другому, однако главный интерес для него являют собой флора и фауна страны, которые он наблюдает с тщательностью прирожденного натуралиста и описывает их как истинный художник - интерес и дар, во всей полноте унаследованные его правнуком Джахангиром. Бабур выделяет и описывает, к примеру, пять видов попугаев; он с поразительной научной наблюдательностью заявляет, что носорог «больше похож на лошадь, чем любое другое животное» (по мнению современных ученых-зоологов, в отряде Perissodactyla выжили только два подотряда, один включает носорогов, другой - лошадей). В других частях книги он восторгается тем, как меняется цвет летящей над горизонтом стаи диких гусей, или восхищается прекрасными листьями яблони. Чувствительность, с которой Бабур рассказывает о любовных переживаниях, дает о себе знать и в его наблюдениях над природой. Весьма красноречивы последние строки «Бабур-наме»: «Когда завершу книгу, закончится моя жизнь».

Драгоценная рукопись, спасенная и высушенная после грозы, была практически окончена к 1530 году и заняла почетное место в быстро растущей семейной библиотеке. Собирание и хранение манускриптов было традицией Тимуридов. Бабур много их привез с собой в Индию, и когда он овладел крепостью в Лахоре, то едва ли не первым его поступком было посещение библиотеки Гази-хана, где он сам отобрал бесценные книги и отослал их сыновьям. Хумайун, который двадцать пять лет спустя сам сделал комментарий к воспоминаниям отца, всюду возил с собой семейную библиотеку, а с некоторыми любимыми книгами не расставался даже в сражениях; возможно, что некоторые большие отрывки из мемуаров Бабура были утеряны во время этих переездов. При деятельном покровительстве Акбара собрание рукописей стало одним из лучших в мире.

Собственноручный текст мемуаров Бабура в настоящее время утрачен, но сохранилась запись о том, что книга находилась в королевской библиотеке во время правления Шах Джахана и почти наверняка оставалась там вплоть до разграбления Дели в 1739 году во время нашествия Надир-шаха или даже до восстания 1857 года, во время которого собрание рукописей было полностью рассеяно.

Положение падишаха, которым объявил себя Бабур в Кабуле, поскольку остался единственным царевичем из династии Тимуридов, обладающим троном, стало теперь более прочным и законным, чем когда-либо, и Бабур получил возможность торжественно отпраздновать свое верховенство. Распространили известие, что все потомки Тимура и Чингисхана, а также все, кто служил Бабуру в прошлом, должны явиться в Агру и «получить подобающие милости». К концу 1528 года, видимо, немалое количество народу приняло приглашение на великолепное празднество. Наиболее важные гости были рассажены в выстроенном павильоне полукругом протяженностью в сотню ярдов. Бабур восседал в центре, и два главных действа - поглощение пищи и вручение подарков - происходили под постоянное сопровождение боев между животными, выступлением борцов, танцами и акробатикой. Золото и серебро рекой лились из рук гостей на специально постеленный для этой цели ковер, а Бабур в свою очередь вручал царские подарки, особенно любимые в подобных случаях - портупеи и почетные одежды, ибо вещь или платье из рук императора есть видимый и осязаемый знак его приязни. Среди важных гостей из дальних мест были и посланцы от старых врагов Бабура узбеков, чье присутствие отчасти льстило новому императору, но не только люди известные получали награду: какой-то плотогон, стрелки из мушкетов, дрессировщик гепардов и даже несколько крестьян из Трансоксианы - все они поддерживали Бабура во «времена без престола» и теперь явились за своим вознаграждением. Всем было оказано уважение, все получили подарки. Этот большой праздник стал высшей точкой периода эффектной щедрости, снисхождения и терпимости, которыми Бабур откровенно наслаждался в своих новых владениях, таких богатых по сравнению с захолустным маленьким Кабулом. «Сокровища пяти царей достались ему, - писала позже Гульбадан-бегим, - и он все роздал». Он хладнокровно вернул «Кохинор» Хумайуну. Он послал ворох самых великолепных драгоценностей женщинам своей семьи в Кабул. Все это было весьма привлекательно, однако недальновидно, и даже перед празднеством ресурсы настолько исчерпались, что офицеры получили приказ вернуть в казну треть жалованья. Империя, унаследованная Хумайуном, обладала слишком малыми средствами, чтобы вернуть эти деньги.

Бабуру было всего за сорок, но он чрезвычайно часто болел. Его здоровье никогда не было хорошим - воспоминания пестрят упоминаниями о тревожных болезнях и даже еще более тревожных лекарствах, - к тому же Бабур, как и многие члены его семьи, был крепко пьющим человеком, а запреты Корана на алкоголь не имели действия. Бабур поясняет в одном из мест своих мемуаров, что, решив отказаться от вина, когда ему исполнилось сорок лет, он «теперь пьет чрезмерно, хотя прошло меньше года»; страницы его книги полны описаний того, как он сам или другие убеждают людей или вынуждают их обманом принимать алкоголь. Его болезни - постоянные нарывы, ишиас, гнойные выделения из ушей и кровохарканье - объясняются, прежде всего, тяжелой жизнью в молодые годы.

Было заметно, что после приезда в Индию он стал болеть гораздо чаще, возможно, из-за возраста, возможно, из-за климата, но это обстоятельство, несомненно, повлияло на решение Хумайуна поспешить из Бадахшана в Агру вопреки приказанию, данному ему в 1529 году. Непосредственным поводом для этого послужило известие, что кое-кто из ближайших советников Бабура строит планы, как обойти Хумайуна и его братьев, решив дело в пользу некоего Махди-ходжи, всего лишь их дяди, ставшего таковым в результате женитьбы. В ходе событий дядюшка лишился всякой поддержки по причине своего высокомерного поведения, но тут Хумайун, а не его отец, вскоре тяжко заболел. Традиция связывает с откликом Бабура на болезнь сына трогательную историю. Когда он сидел вместе с умудренными жизнью людьми на берегу Джамны, ему посоветовали «выкупить» у судьбы жизнь принца, отдав взамен самое ценное из всего, чем он владеет. Советчики имели в виду «Кохинор» (легенда не принимает во внимание то обстоятельство, что камень принадлежал Хумайуну), но Бабур понял это как необходимость принести в жертву собственную жизнь. Он трижды обошел ложе больного, горячо молясь о его спасении: «Господи! Если ты можешь дать одну жизнь в обмен на другую – я, Бабур, отдаю свою жизнь и всего себя за моего сына, Хумайуна». Эти слова записала любимая дочь Бабура Гульбадан-бегим. И в тот же день Хумайун начал поправляться, а Бабур заболел лихорадкой, от которой вскоре умер. Возможно, Бабур и совершил этот обряд, хорошо известный в странах Востока, однако мгновенное перенесение болезни с одного человека на другого, составляющее главную суть рассказанной истории, не подтверждается фактами. Прошло восемь месяцев между выздоровлением Хумайуна и последней болезнью Бабура, которая и в самом деле была очень недолгой.

Хумайун, к которому послали гонца в Самбхал, оказался единственным из сыновей, находившимся достаточно близко, чтобы успеть к одру занемогшего отца. А тот в предсмертном забытьи постоянно повторял имя одиннадцатилетнего Хиндала, направлявшегося к нему из Лахора, но это явно не носило политический характер, а лишь выражало желание увидеть младшего из сыновей, поскольку Бабур снова и снова спрашивал, какого роста достиг теперь мальчик, и внимательно разглядывал приготовленную для царевича одежду. Кажется совершенно ясным, что, если Бабур и разделял в какой-то степени сомнения своих приближенных насчет способности Хумайуна править империей, он, тем не менее, был тверд в намерении передать престол старшему сыну.

Перед смертью Бабур разделил свои владения между четырьмя своими сыновьями. Старшему сыну, Хумайуну, достались индийские владения (Хиндустан), остальные сыновья получили Пенджаб, Кабул и Кандагар и должны были подчиняться Хумайуну как верховному правителю империи.

Куда бы Бабур ни ехал, мысли о «прекрасных садах и  чистом свежем воздухе Самарканда» никогда его не покидали, и он все время старался воссоздать то, что ему поневоле пришлось оставить позади. Настолько сильной была его любовь к садам, что он пожелал, чтобы его похоронили в саду. В своей автобиографии он сделал завещание о том, чтобы его похоронили в саду его выбора в Кабуле, в «могиле, под открытым небом, без какой-либо надстройки над ней и без привратника» («Бабур-наме»).

Смерть Бабура наступила 26 декабря 1530 года. На днях он похоронил сына Алвара, и по бытовавшей версии заразился от Хумайуна дизентерией. И то что горячо молился о его спасении, тоже не легенда, а сущая, правда. Только одно не вяжется с другим, смерть отца наступила спустя восемь месяцев выздоровления сына!

Путь жизни Бабура со всеми его взлетами и падениями, начиная с крохотной Ферганы и кончая Хиндустаном, сам по себе обеспечил ему место младшего члена в лиге его великих предков Тимура и Чингисхана. Однако тщательность и прямота, с которыми он воспроизводит свою личную одиссею - от разбойника царской крови, готового к любой авантюре, до императора, с восторженным изумлением взирающего на все подробности своих владений, придают ему дополнительное достоинство, которого удалось достигнуть очень немногим деятелям подобного рода. Сама его книга стала сильным и благотворнейшим источником вдохновения для его наследников. Пристрастные читатели семейной истории, они находили в ней наиболее личное отражение их собственных обычаев. С бесспорным уважением они сознательно подражали Бабуру.

С наследником  трона Хумайуном доброта сыграла злую шутку – братья Камран, Аскари и Хиндал подняли мятеж. Десять лет Хумайун боролся с внутренней и внешней угрозой, помня наказ отца не делать зла братьям. Но в 1540 году он был свергнут полководцем отца Шер-ханом Сурой. Затем «Счастливец» повторил страдный путь отца, на целое пятилетие оказался в изгнании, покинутый почти всеми приближенными. Старший сын Бабура на пару лет оказался почетным заложником у персидского шаха Тахмаспа. А через год после триумфального возвращения в Дели в 1545 году, он также внезапно, как и отец, умирает…

Джахангир написал очень похожую книгу о собственной жизни; Шах Джахан по доброй воле скопировал жест Бабура, вылив на землю вино накануне решающего сражения. И что еще более важно, несколько поколений Великих Моголов следовали концепции правления Бабура, которая по меркам того времени была безусловно либеральной. В своих мемуарах он многократно и убежденно повторяет, что побежденные противники более склонны к миролюбию, нежели к вражде, если ими впоследствии разумно управляют, и что сподвижников правителя следует строго и неукоснительно удерживать от неоправданно жестокого обращения с местным населением. То был постулат, который сыграл важную роль в великие дни империи Моголов.

Наследие Бабура, его влияние на судьбы мира, настолько показательно, что даже сейчас трудно это в полной мере осознать. Империя Великих Моголов достигла пика своего могущества в годы правления внука Бабура – Акбара, отличавшегося веротерпимостью, и неистового Аурангзеба, ставшего оплотом исламских фанатиков, подточивших сами основы «верховной власти» знаменитой династии.

Мало кому известно, что Бабур, основатель Могольской империи в Индии, похоронен в уединенном, тихом месте за её приделами. Правда, вначале Бабур был похоронен в Агре, в саду на берегу Джамны, но он выразил в своем завещании волю, чтобы последним местом его упокоения стал любимый сад в Кабуле. Тело Бабура оставалось в Агре по меньшей мере девять лет, где-то между 1540-м и 1544 годами его перевезли в Кабул из Хиндустана, управляемого тогда Шер-шахом Сурой, победителем Хумайуна.

По общему мнению, Бабур был борцом и строителем империи. Однако его выбор места для своего погребения проливает свет на совершенно новый аспект этой личности.

Так что могила в Кабуле отныне расположена в саду на ступенчатом склоне, на высокой террасе, где Бабур любил сидеть, наслаждаясь пейзажем своего, маленького царства, которое всегда считал родным домом. Двое из его детей, Хиндал и Ханзада, похоронены поблизости, на той же террасе. Некоторые из его потомков, Великих Моголов, сделали благочестивые добавления к могиле Бабура. Джахангир установил в изголовье простой каменной плиты мраморную стелу, Шах Джахан - изящную, тоже мраморную ограду, а на нижней террасе велел построить беломраморную мечеть. Весь ансамбль являл бы собой изумительный мемориал на открытом воздухе, но, к несчастью, нескольким современным чиновникам пришло в голову защитить долговечный мрамор, соорудив до нелепости несовместимую с мемориалом надстройку, - все это вопреки ясно выраженной в завещании воле императора не воздвигать крышу над его могилой. Бабур, который, как и Джахангир, был самым страстным садоводом среди Великих Моголов, был бы донельзя разочарован современным состоянием своих террас, запущенных и частично отведенных под временные постройки и огромный бетонный плавательный бассейн. Сегодня, как, вероятно, и в последние два столетия, романтическая запись Бабура о могиле в любимом саду забыта. Но нет сомнения, что рано или поздно, при постоянном росте туризма на всей территории бывшей империи Великих Моголов, в Кабуле найдут разумным отдать ему должное.

         Мухаммад Захир ад-дин Бабур родился и рос в местах с приятным хорошим климатом, он страстно любил природу. Несмотря на свои продолжительные военные кампании, он в сущности своей был мирным человеком, поэтом и писателем с графическим воображением и, конечно же, в первую очередь он был гуманистом. Он впитал большую часть культурных традиций еще в детстве в Центральной Азии, родине изящных искусств. Они оказали на него такое огромное влияние, что даже более 36 лет тяжелой борьбы с реальностями жизни не смогли его стереть.

Автобиография «Бабур-наме» стала частью мировой классики, сокровищницей информации о флоре и фауне, помимо сведений военного характера. Она дает представление о многогранности характера этого человека, имевшего дух приключенчества, и полного любви к людям. К настоящему времени «Бабур-наме» переведено на 31 язык мира.

         Бабур унаследовал любовь к разбивке садов в соответствии с превосходными архитектурными сооружениями, преобладавшими в те времена в Центральной Азии. В конце концов, он был потомком Тимура, чьи сады в Самарканде существуют и по сей день, вызывая восхищение знатоков. Разбивка садов была очень популярным занятием, ремеслом, начало которому положили персы, после оно перекочевало в Центральную Азию. Оно уходит своими корнями в Сасанидский период правления в Иране династии Сасанидов, которые исповедовали огнепоклонство – зороастризм. Сасаниды были последней персидской династией перед исламским завоеванием этой страны.

         Утонченные, по-восточному сладкие, но абсолютно не приторные, газели и рубаи Бабура стали в один ряд с жемчужинами Фирдоуси, Навои, Низами, Джами, Саади, Хафиза, Хайяма... Наследие поэта невелико – чуть больше трех сотен газелей, рубаи, кытов, маснави… Но эти крошечные шедевры стоят многих томов графоманов. Интерес к жизни и творчеству воина и поэта не только не угасает, но и привлекает все больший интерес исследователей в странах Средней Азии, в Индии и Афганистане,  в России и Украине, во Франции и Великобритании…

Бабур является культовой фигурой в Индии, Пакистане, Афганистане и, конечно же, в странах Средней Азии. Во многом это вызвано тем, что он отличался веротерпимостью – и это в эпоху религиозных войн, раздиравших и Европу, и Азию, - оставив яркий след в этом громадном  регионе. Первый Великий Могол всерьез задумывался над созданием синтетической религии (его искания пытался практически воплотить в жизнь уже внук – Великий Акбар), вызывая на ученые споры теологов – суннитов, шиитов, сикхов, индуистов…

Насколько почитаема фигура Бабура на родине, в Узбекистане, свидетельствует такой красноречивый факт: в 2003 году на государственном уровне там широко и очень пышно отмечалось 520-летие со дня его рождения. Еще в советские времена на Аллее поэтов в Ташкенте был установлен бюст Бабуру. Есть в столице уже независимого Узбекистана и улица, названная в честь великого земляка.

После обретения Узбекистаном независимости на родине Бабура в городе Андижане ему был установлен памятник, открыт парк имени Бабура и его имя было присвоено Андижанскому государственному университету.

В 1981 году писатель Пиримкул Кадыров написал роман о Бабуре «Звёздные ночи». А через десять лет узбекским телевидением был показан 10-серийный телевизионный видеофильм «Бабур» по роману П. Кадырова «Звёздные ночи», в роли Бабура снялся актер Мухаммадали Абдукундузов. Впоследствии этот видеофильм был первым проданным видеофильмом Узбекского производства за рубеж, его закупила турецкая телекомпания, дублировавшая видеофильм на турецкий язык с английскими субтитрами.

В Ташкенте при Государственном музее литературы имени Алишера Навои АНРУз действует экспозиция (зал) Бабура.

В 1992 году в Узбекистане был создан фонд имени Бабура.

В Ташкенте разбит парк имени Бабура.

В городе Ош узбекский театр имени Кирова переименован в Ошский государственный узбекский музыкально-драматический театр имени Бабура, именем М. З. Бабура также названа школа № 43. Андижанская областная библиотека носит имя. М. З. Бабура.

К 525-летию Бабура в 2008 году в Узбекистане были выпущены девять почтовых марок с изображением полководца и поэта, а также  на миниатюрах рисунки к его произведениям. Марки изданы в малом листе, авторский проект художника Дмитрия Карасюка. Почтовая марка с портретом Бабура была выпущена  еще и в Турции

Пакистанская крылатая ракета Хатф-VII Бабур, названа в честь выдающегося полководца.

В мировой истории Бабур  занимает особое место. Сорок семь лет прожитых Бабуром вовсе немного для человека столь многогранного таланта. Да, он стал очередным завоевателем Индии, и главное – основателем империи Великих Моголов. Но были и другие, не менее важные грани его недолгого бытия в этом мире. Поистине неисчерпаемо литературное и научное наследие Бабура, поражающее широтой его творческих интересов. Он – поразительно талантливый писатель, оставивший бессмертную историю своей жизни «Бабур-наме» («Записки Бабура»), один из ценнейших историко-культурных и художественных памятников, тем более весом, что в жанре мемуаров исламские страны ни Средневековья, ни Нового времени не дарили миру столь равного по мастерству и глубине мысли произведения.

Неповторимыми  строками его газелей и рубаи, тонкой  и нежной мелодикой его лирики. Пылкое сердце Бабура, поэта и воина, мудрого властителя и пытливого ученого, живущего вдали от родины, было проводником в его творческих исканиях. Прекрасные  стихи, дошедшие до нас благодаря стараниям и мастерству переписчиков книг – хаттатов, передававшиеся из поколения в поколение в песнях, раскрывают образ человека большой души и пытливого ума.

В стихах Бабура  нашли  реалистическое отражение бурные события средневековой эпохи, ее философские и религиозные воззрения, нравы и обычаи, преломленные в личной судьбе поэта. Глубокие чувства и переживания  его лирического героя, вызванные столкновением с суровыми жизненными испытаниями.

«Каких страданий не терпел и тяжких бед Бабур? / Каких не знал измен, обид, каких клевет Бабур?/Но кто прочтет «Бабур-наме», увидит, сколько мук/ И сколько горя перенес царь и поэт Бабур!»

Автор:
Андрей БЕРЕЗИН, писатель-историк