Республикалық қоғамдық-медициналық апталық газеті

Досым Сатпаев: Война санкций в 2015 году многократно усилится


13 февраля 2015, 11:04 | 1 653 просмотра



В политическом плане уходящий год оказался богатым на события – от споров вокруг интеграционных проектов, громких отставок и назначений до смены кабинета министров и реорганизации правительства. Kursiv.kz совместно с политологом, директором группы оценки рисков Досымом Сатпаевым подводит политические итоги 2014 года. Сегодня мы предлагаем окончание развернутого интервью с одним из ведущих аналитиков Казахстана.

- Как Вы оцениваете вступление Казахстана в ЕАЭС?

- Следует отметить, что существенным отличием главы Казахстана от президентов Белоруссии или России является то, что он позиционирует себя в качестве отца основателя этого интеграционного проекта. Именно поэтому, Нурсултан Назарбаев более эмоционально относится к ТС и ЕАЭС, рассматривая союз в качестве своего личного успеха, как главного интегратора на постсоветском пространстве. Такой субъективный подход мешает взглянуть и на минусы этого проекта. В результате, ЕАЭС сохранит в себе в те болячки, которыми страдал Таможенный союз. В первую очередь, речь идет о том, что это искусственный интеграционный проект, чьи создатели в лице Казахстана, России и Белоруссии изначально ставили разные цели. Если для руководства Казахстана, как указано выше, создание ТС и его трансформация в ЕАЭС в первую очередь имели экономические цели, то для России эти интеграционные проекты больше имели не экономический, а геополитический характер, который должен был закрепить за ней роль субрегиональной державы. Это связано как с объективными моментами, которые имеют отношение к усилению геополитической конкуренции за постсоветское пространство, так и с личностью самого В.Путина, для которого процесс собирания земель, имеет важное внутриполитическое значение, с точки зрения мобилизации общества и повышения собственных политических рейтингов внутри страны. Москва также озабочена усилением своих позиций на постсоветском пространстве, где передел влияния переходит в более активную фазу. И сейчас этот передел идет с участием четырех стран: России, Турции, Китая и США. При этом Россия хочет укрепить свои позиции через два региональных блока: Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и ЕАЭС. Создание ЕАЭС, также является для России одним из механизмов сдерживания экономической активности Китая в Центральной Азии. Что касается Белоруссии, то Александр Лукашенко, с одной стороны, также выступает против политизации ЕАЭС, опасаясь доминирования России. С другой стороны, у Минска существуют вполне конкретные цели в рамках этого интеграционного объединения. Например, получение равного доступа к трубопроводам, а также равных тарифов на прокачку энергоресурсов, в том числе из Казахстана. Думаю, что в 2015 году, у Евразийского экономического союза будет много проблем. Как показывает новый торговый конфликт между Белоруссией и Россией, Москва и Минск умудряются доводить свои экономические трения до открытого конфликта даже несмотря на существование в рамках того же Таможенного союза так называемых наднациональных структур в виде Евразийской экономический комиссии состоящий из Совета Комиссии, куда входят вице-премьеры трех стран и Коллегии Комиссии. Выходит, что само наличие этих структур больше имеет ритуальный характер, чем практическое значение, раз они не могут гасить разногласия до того, как эти трения перерастают в публичную перепалку. Кроме этого, введение российских санкций на импорт из ЕС, США и их партнеров, во-первых, привели к ухудшению взаимоотношений внутри Таможенного союза, так как Казахстан и Белоруссия не поддержали эти санкции. В результате, Москва обвинила Белоруссию в том, что она занимается реэкспортом запрещенных товаров на российский рынок. Во-вторых, Россия ввела ограничения не только на поставки товаров из самой Белоруссии, но также на их транзит через свою территорию, в том числе в Казахстан. Таким образом, были нарушены основные принципы ТС, так как в ответ Белоруссия также восстановила таможенный контроль. Все это говорит о том, что и в 2015 году, с момента начала функционирования ЕАЭС, все эти разногласия будут сохраняться в связи тем, что война санкций, а также российская война с реэкспортом, скорее всего, продолжится. Также расширение ЕАЭС за счет бедных и экономически неконкурентоспособных участников (Армения, Кыргызстан, а в перспективе и Таджикистан) может замедлить развитие этого интеграционного проекта по причине серьезных финансовых расходов на поддержку новых членов.

Не менее актуальными являются другие, более важные, вопросы: Как сложится судьба всех этих интеграционных проектов после ухода из политика Н.Назарбаева? и Сможет ли новый президент Казахстана обеспечить преемственность не только внутренней, но и внешней политики страны? Основная проблема заключается в том, что в Казахстане, внутренняя и внешняя политика чрезвычайно персонифицирована. Как уже отмечалось выше, для действующего главы Казахстана, идея создания Таможенного союза, а затем Евразийского экономического союза является частью реализации его личных политических амбиций. Но будут ли такие амбиции у других руководителей Казахстана? И, самое главное, как будет Россия относиться к тем казахстанским политикам, которые придут на смену Н.Назарбаеву? Будут ли это отношения на равных или же, Москва попытается оказывать давления на руководство Казахстана, как это иногда она делала по отношению к тому же Александру Лукашенко?

- Ваша новая книга посвящена возможности протестных настроений в среде казахстанской молодежи. На какие вызовы молодежь будет реагировать наиболее остро и даже «социально опасно»?

- В основе большинства протестных настроений лежит часто одна причина. Ощущение социальной несправедливости. При этом она может иметь разные формы своего проявления: бунты, революции, активизация радикальных организаций. Кстати, одной из причин работы над этой книги было то, что в последние годы увеличился рост количества осужденных граждан Казахстана (около 60%) за экстремистскую и террористическую деятельность, чей средний возраст составляет до 29 лет. Во-вторых, во время работы в прошлом году над упомянутой книгой «Сумеречная зона» или «ловушки» переходного периода», мы с коллегами также обратили внимание на то, что любая преемственность или кардинальное изменение политических систем сильно связаны не только с деятельностью контрэлиты, но и тех масс, которые идут за ними. И очень часто в политическом авангарде этих сил мы видим молодых людей: романтиков или циников, авантюристов или идейных борцов, которых, к сожалению, нередко могут использовать в роли «пушечного мяса». Недаром молодых людей часто сравнивали с «Tabula rasa» (лат. чистая доска), имея в виду, что отдельный человеческий индивид рождается без врожденного социального опыта или набора правил поведения. Естественно, кто первый нанесет свои письмена на чистую доску, формальные или неформальные структуры, лояльные или радикальные к власти организации, государственная идеология или антисистемное влияние, от этого будет зависеть и дальнейшая социальная роль молодых людей. В-третьих, в прошлом году для многих был неожиданным всплеск агрессии, в основном со стороны молодых людей, на концерте певца Кайрата Нуртаса. Беспорядки у «Прайм-Плаза» тут же породили большое количество конспирологических версий о заговорах и организованных действиях молодежи. При этом по данным правоохранительных структур, основными участниками беспорядков и столкновений с полицией были люди от 17 до 30 лет. Конечно, в этом инциденте не было никакой политики, только хулиганство. Возможно, пока не было. Но надо быть реалистами и понимать, что в Казахстане уже появилась агрессивная масса молодежи, которую при правильной организации и стимуляции можно повести куда угодно и против кого угодно. Это значит, что существует реальная угроза, когда именно эти люди при определенных политических условиях могут стать передовым отрядом политического максимализма, в случае если у них появится свой лидер и четкая организация. То есть опасно думать, что самой серьезной формой радикализма является только экстремизм и терроризм. С ними власть все же пытается бороться. Более сложной задачей является обнаружить скрытую, сжатую пружину, которая может быть в каждом регионе Казахстана, в каждом крупном или малом городе, и лишь ждет своего часа, когда ее освободят либо спонтанный случай, либо чье-то осознанное действие. Оба варианта одинаково опасны, так как последствия бывают довольно непредсказуемы. Ведь как показала «арабская весна», события в Украине и в других регионах мира, «new generation» может становиться не столько преемником, сколько движущей силой разрушения устоявшихся политических систем. Не менее серьезную угрозу для общества представляет кризис системы образования, который наносит чувствительный удар по социализации молодых людей и их подготовке к взрослой жизни. Одним из признаков такого кризиса является не только падение качества образования, но и рост коррупции в учебных заведениях, что закладывает основу для формирования коррупционного сознания у части молодежи, которая четко не видит силуэты будущего, стараясь жить одним днем, здесь и сейчас. Другие молодые люди, даже пытаясь заглянуть в будущее, часто не понимают государственную стратегию развития страны, в которой слова нередко расходятся с делами. Третьи находятся под влиянием большого количества неформальных институтов социализации, в том числе экстремистских, чья деятельность также нередко идет вразрез с официальной идеологией. Аналогичные условия в некоторых арабских государствах, как уже отмечалось выше, привели к «арабской весне», где в авангарде протестных групп выступали молодые люди получившие образование, но не нашедших в существующих политических системах перспектив для себя.

Не меньшую тревогу представляет процесс криминализации сознания в обществе, что также отражается на молодежи. То есть, речь идет о том, что преступность явно молодеет. Но вся проблема в том, что рост криминального рынка может привести к тому, что, рано или поздно, ОПГ захотят поиграть в политические игры, как это происходило в соседнем Кыргызстане, где после первой и второй смены власти в государственных структурах неожиданно появлялись представители криминальных кругов. И нередко именно криминальные структуры оказывали поддержку тем или иным политикам в организации массовых беспорядков с участие молодежи, рассчитывая получить взамен индульгенцию от прежних грехов и гарантию безопасности. В Казахстане такой сценарий вполне возможен, учитывая то, что ощущение социальной несправедливости постепенно распространяется среди различных слоев населения. В первую очередь, речь идет о социальных аутсайдерах, в том числе среди тех молодых людей, которые не нашли себе места в действующей политической и социально-экономической системе. Рост агрессии той или иной части молодежи по отношению к личности, обществу и государству является признаком девальвации культуры поведения и снижения лояльности к существующей правовой и политической системам. В этой связи вряд ли вызывают удивления события, связанные с увеличением асоциального поведения молодежи.

Таким образом, коррупция в системе образования, неэффективная борьба с безработицей или наркоманией среди молодежи имеют прямое отношение к угрозам национальной безопасности, так как речь идет не только о существовании текущих проблем, но и о «минах замедленного действия», которые могут взорваться в будущем. Многие молодые люди не считают себя чем-то обязанными этому государству, полностью выпав из экономической и политической системы. Это значит, что степень лояльности данных людей к действующей власти может быть довольно низкой или, в лучшем случае, нейтральной по принципу «моя хата с краю». В результате, действующая власть не может рассматривать этих людей в качестве своих сторонников, а, наоборот, при определенных условиях рискует обрести в их лице новые протестные группы.

- Внутренние проблемы подстегивают интерес казахстанцев к различного рода группировкам, рекрутинг казахстанцев в ряды различных преступных организаций, вроде Исламского государства активизируется. Насколько серьезную угрозу для внутренней стабильности несут эти процессы?

- Действительно, тревожным знаком был факт появления молодых людей в рядах радикальных структур в той же Сирии, Ираке или в Афганистане. По данным спецслужб, более 300 казахстанцев входят в состав боевиков ИГИЛ и половина их них - женщины. В любом случае, все это должно вызывать серьезную тревогу в Казахстане, где могут значительно повыситься террористические риски в случае возвращения некоторых из этих людей назад в республику. Кстати, осознавая эти угрозы, в уголовном кодексе в 2014 году серьезно усилили ответственность за террористические и экстремистские преступления. Была введена уголовная ответственность за обучение террористической деятельности и участие граждан Казахстана в вооруженных конфликтах на территории иностранных государств. К тому же Комитет финансового мониторинга Министерства финансов РК сообщает, что в 2014 году финансирование терроризма выросло у нас на 20 процентов. По данным спецслужб, на территории РК действует больше двух десятков радикальных религиозных группировок, в основном салафитской направленности, куда входят около пятисот членов. Согласно информации Генеральной прокуратуры РК за первый квартал 2014 года правоохранительные органы Казахстана уже зарегистрировали 50 преступлений, связанных с экстремизмом и терроризмом. По сравнению с аналогичным периодом прошлого года рост составил 61,3%. Все вышеизложенное говорит о том, что уровень террористических рисков в стране остается высоким. Сюда также можно добавить религиозную безграмотность молодежи, отсутствие у нее представлений об истинных исламских ценностях, что служит хорошей почвой для появления разного рода интерпретаторов религиозных текстов и деструктивных сект. А это говорит о том, что одной из главных причин активизации экстремистских организаций являются не только социально-экономические трудности, наличие идейного вакуума или падение доверия к власти, но и дефицит квалифицированных теологических кадров. В результате, даже со стороны чиновников, уже звучат тревожные нотки по поводу того, что нетрадиционные религии берут на себя воспитательную и образовательную роль. Причем некоторые из них могут негативно влиять на политическую социализацию молодежи, формируя свою «пятую колону» в структурах государственной власти Казахстана. В этом плане довольно интересным является опыт Турции, где недавно одержавший победу в президентских выборах Реджеп Эрдоган, еще, будучи премьер-министром, заявлял о заговоре со стороны исламского проповедника Фетхуллаха Гюлена, чьи члены движения «Хизмет», якобы создали «параллельное государство» внутри власти, куда вошли чиновники, представители правоохранительных структур и судейского корпуса.

- Еще одна тема, которую часто обсуждают в свете последних событий – это информационная безопасность. Каким образом, на Ваш взгляд, надо ее укреплять? Какой должна быть информационная политика РК с точки зрения трансляции тех или иных заявлений?

- В Казахстане нет государственной информационной политики. Это миф. У нас есть государственные СМИ. Есть гигантские бюджеты, которые на них тратятся. Есть профильные государственные структуры, которые вроде бы отвечают за развитие казахстанского медийного поля. Но самой информационной политики нет. Если бы она была, то Казахстан не превратился бы в информационную колонию, где доминируют СМИ иностранных государств, в первую очередь российские, или где «слухократия» намного влиятельнее, чем наше правительство. Казахстан как субъект международных отношений давно находится в водовороте информационных войн, которые ведут транснациональные медийные структуры и геополитические игроки. Серьезный раскол казахстанского общества по поводу ситуации в Украине, также был индикатором серьезного влияния российских и западных СМИ на формирование общественного мнения внутри Казахстана. И все это происходит несмотря на то, что еще в 2011 году, указом главы государства была принята «Концепция информационной безопасности Республики Казахстан до 2016 года». В этой концепции говорится о том, что для противодействия подобному манипулированию общественным сознанием требуется серьезно улучшить эффективность государственной информационной политики, увеличить открытость государственных органов, повысить обеспеченность права граждан на информацию. Но наши чиновники, с упорством достойного иного применения, ошибочно считают, что государственная информационная политика заключается лишь только в чистке информационного поля от оппозиционных СМИ. Хотя всегда следует отделять мух от котлет. Действительно, необходимо блокировать, например, те сайты, которые рекрутируют нашу молодежь в те или иные террористические организации или ведут экстремистскую пропаганду. Но при этом глупо бороться с теми нашими СМИ, которые хоть и критикуют власть, но действуют легально, как, например, журнал «Адам бол». В этом случае чиновники борются не с тем врагом. Более того, они своими действиями угрожают информационной безопасности страны, так как, во-первых, не дают развиваться казахстанским СМИ, а, следовательно, не делают наше информационное пространство конкурентоспособным, обрекая его на роль информационной периферии. Кстати, в Законе РК «О национальной безопасности Республики Казахстан» есть статья 23, где черным по белому написано о том, что обеспечение информационной безопасности страны осуществляется не только путем недопущения информационной зависимости Казахстана или предотвращения информационной экспансии и блокады со стороны других государств, организаций и отдельных лиц. В этой статье, под информационной безопасностью также имеется в виду недопущение информационной изоляции президента, парламента, правительства и сил обеспечения национальной безопасности Республики Казахстан. К чему приводит такая изоляция, хорошо показали события в Жанаозене. Поэтому борьба чиновников с альтернативными источниками информации, которые работают не в подполье, а на открытом информационном пространстве, можно рассматривать, как создание искусственных условий для такой изоляции.

Что касается эффективной, а не мифической государственной информационной политики, то начать следует хотя бы с введения абсолютно нового механизма распределения государственного заказа только на основе рейтинга популярности тех или иных off и on-line mass media. Тем более об этом говорится и в упомянутой

«Концепции информационной безопасности Республики Казахстан до 2016 года». Кроме этого, можно согласиться с теми медийщиками, кто предлагает четко разделить государственный заказ и рекламный рынок. Первый отдать только государственным СМИ, а второй только негосударственным медийным структурам. По крайней мере, так будет более справедливо. А то выходит, что государственные СМИ не только живут за счет налогоплательщиков, но и перетягивают на себя солидные рекламные заказы. Также вполне обоснованно звучат предложения улучшить качество региональных СМИ, так как многих граждан страны больше интересуют проблемы, которые касаются их непосредственно, чем большая политика. В этом плане, региональные СМИ могли бы перетянуть на себя значительную часть местной, областной аудитории, если бы избавились от излишней опеки акимов и стали бы создавать качественный медийный продукт для внутрирегионального употребления. Также существенный акцент следует сделать на производство и активное развитие качественного казахоязычного контента, который в любом случае будет востребован, в том числе по причине демографических трендов в Казахстане. То есть речь идет о количественном и качественном росте казахоязычного информационного поля.

- Могли бы Вы сделать прогноз, каким будет 2015 год, стоит ли ждать досрочных парламентских, а за ними и президентских выборов?

- Все понимают, в том числе и власть, что следующий год будет тяжелым во всех отношения. Падение цен на нефть уже оказывает серьезное давление на наш Национальный фонд РК, который играет роль спасательного круга и повлияет на бюджетные расходы. Российская экономика на грани дефолта и это уже тянет за собой Казахстан. Деятельность ЕАЭС будет блокирована войной санкций, которая, скорее всего, не прекратиться полностью в следующем году. Новая «холодная война» между Россией и Западом заставит Астану быть еще более гибкой, чтобы сохранить свою многовекторную политику. Еще одним испытанием для Казахстана может быть вступление во Всемирную Торговую Организацию. И последствия этого процесса так же довольно размыты. Несмотря на то, что 2014 года оказался спокойным с точки зрения террористических рисков, они в любом случае будут над нами висеть как дамокловой меч, так как дуга региональной нестабильности все крепче сжимается вокруг нас. Что касается предстоящего выборного процесса, то, как ни странно, решение о проведении выборов в Казахстане властям страны теперь придется увязывать с решением вопроса о том, когда в стране будет проведена очередная девальвация. То есть, с политической точки зрения обесценивать тенге в период избирательной кампании было бы не менее странно. Поэтому существует две точки зрения. Одни эксперты считают, что досрочные выборы надо проводить либо до, либо после девальвации с учетом определенного временного лага, хотя бы в пределах полгода, а лучше года. Другие уверены, что до 2016 года, девальвации вообще не будет. Но от всех этих игр, простым гражданам страны лучше не станет.