Республикалық қоғамдық-медициналық апталық газеті

СИМВОЛ УШЕДШЕЙ ЭПОХИ


27 января 2012, 09:26 | 1 830 просмотров



Решением ЮНЕСКО 2005 год был объявлен Годом Михаила Алек сандровича Шолохова – гениального русского писателя, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Государственной, Ленинской и Нобелевской премий. А в мае 2012 году будет отмечаться 107-ая годовщина со дня рождения писателя.

Биография будущего мастера слова, гениального писателя начиналась весьма просто. Михаил Шолохов родился 24 мая 1905 года на хуторе Кружилин казачьей станицы Вешенская в Ростовской области, на юге России. Его мать была дочерью крепостного крестьянина, пришедшего на Дон с Черниговщины. Отец, выходец из Рязанской губернии, был хлеборобом на арендованной казачьей земле, а потом - приказчиком, управляющим паровой мельницы. С самого рождения на мальчике нависла некая печать отчуждения: ведь отец его не был казаком, считался «иногородним», а сам он был незаконнорожденным. Лишь в пору подросткового возраста Миши, его родители узаконили свои отношения. И еще один штрих: дед будущего писателя – преуспевающий купец из Пензенской губернии, переселился со своей семьей на Дон и был известен тем, что имел большую библиотеку. Не случайно, отец Миши стал книголюбом и книгочеем. Вот и любовь к печатному слову, к книгам у юного Шолохова оказалась наследственной. Однако, свои впечатления о горьком детстве он отразил в характерной его творческой манере рассказе «Нахаленок».

Одержимый большой жаждой к учению, ему удалось закончить всего-то 4 класса гимназии. По воспоминаниям учителей, Михаил Шолохов – ученик Богучаровской гимназии отличался прекрасными способностями, чувством товарищества, подвижностью да озорством. «Я часто видела его в доме вблизи гимназии, - рассказывала учительница русского языка и литературы О.П.Страхова, - погруженного в творения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова, Чехова, Льва Толстого».

Любовь к чтению у Михаила Александровича была неиссякаемая. В довоенный период он собрал приличную библиотеку, в которой было несколько сотен редких изданий. Эта библиотека погибла во время войны. Но как истинный книголюб, он во второй раз собрал большую библиотеку, и она была столь же уникальна, как и предыдущая.

15-летнем подростком записался добровольцем в продотряд и однажды попал в руки банды Махно. Только атаман пожалел Шолохова по малолетству и приказал отпустить на все четыре стороны. Это событие в последствии найдет своё место в повести «Путь-дороженька». Вспоминая годы гражданской войны, писатель в своей автобиографии отметит: «Гонялся за бандитами, властвующими на Дону до 1922 года, и банды гонялись за нами. Все шло, как положено. Приходилось бывать в разных переплетах».

Судьба свела с неким Громыславским. Бывалый атаман и псаломщик судим белыми за то, что принял Советскую власть. В жуткую пору расказачивания красные внесли в список «К расстрелу!» позже был осужден за несдачу налога. Это штрихи из биографии тестя М. Шолохова, редактора областной газеты, достаточно образованного человека. А уже этого было достаточно, чтобы в 1937-м – террорном – году В. Ставский – генсек Союза писателей, донося Сталину о Шолохове, написал: «Его жены родня – от нее прямо несет контрреволюцией…»

В 1922 году Шолохов приехал в Москву, где принимал участие в работе литературной группы «Молодая гвардия», попутно работая и грузчиком, и разнорабочим, и каменщиком, и счетоводом… Здесь он пережил первое счастье автора – увидел напечатанными свои фельетоны в газете «Юношеская правда». В 1924 году в этой же газете появился первый рассказ – «Родинка». Шолохов почувствовал, что ему не хватает образования. Поступил на рабфак, мечтая учиться в институте. Однако летом 1924 год он вернулся в родную станицу и вплотную занялся литературным творчеством.

На следующий год в Москве вышел сборник фельетонов и рассказов о гражданской войне под заглавием «Донские рассказы», а в 1926 году – сборник рассказов «Лазоревая степь». Предисловие к последнему сборнику было написано писателем А.Серафимовичем, выходцем из казаков. В частности там есть такие строки: «Как степной цветок, живым пятном встают рассказы т. Шолохова». Отмечая образный, «цветной язык» молодого автора, Серафимович указывает еще и на сжатость, точность характеристик, зоркость взгляда и полное соответствие жизненной правде.

Последующее 14 лет Шолохов работал над эпическим повествованием, получившим название «Тихий Дон». Уже в 1934 году два первых тома романа появились на Западе. Да, роман сразу же прославил молодого писателя. Но слава эта стала для него безрадостной. Среди именитых, многоопытных советских писателей пополз слушок, мол, а сам ли вешенский затворник писал столь яркое, запоминающееся полотно? Слух породил домысел, а тот в свою очередь бред, который длился без малого 70 лет. Писателю отказывали во всем, в наличии таланта, ставилось в вину отсутствие высшего образования, его уличали в молодости возраста, ему приписывали использование неких рукописей, оставшихся после бегства белых.

С вершины нашего времени интересно смотреть на позиции иных классиков, что от зависти и злобы, наводили тень на светлое имя и его творчество. И тут необходимо назвать имена. Федор Гладков, автор «Цемента» и «Энергии», отвоевавший в редколлегии «Нового мира» право на истину в последней инстанции. Гладков и раньше, в конце 20-х, не больно жаловал Шолохова и говорил о нем, скажем так, «с кислой миной». Когда же начался триумфальный ход «Тихого Дона», а затем и «Поднятой целины», Гладков, отказывая Шолохову, к тому времени уже названному самим Сталиным «нашим знаменитым писателем», в праве быть и «нашим», и «пролетарским». А опять же не менее известный партийный публицист Карл Радек – человек насквозь книжный, городской, сжигавший себя «в пламени» мировой революции, выдвинул против автора «Тихого…» следующие обвинения: он-де не только политически неграмотен, но и… не знает русского мужика и вообще деревни. Но, ни Гладков, ни Радек были не самыми активными гонителями гения.

То был наверняка один из самых тяжелых периодов, когда Шолохову приходилось бороться не только за собственную жизнь, но и за жизнь товарищей. Мало того, что его давний знакомый по Госиздату Ф.Березовский, выдумал историю о некой старушке, будто бы приходившей в редакцию газеты «Правда», или в ЦК, или в РАПП, мать убитого белогвардейского офицера, и слезно просила защитить права её сына, написавшего такую замечательную книгу. Было обидно за собратьев по цеху, особенно за тех, кто входил в литобъединение «Кузница», подхвативших и с завидной выдумкой распространявших гнусную ложь. Кроме Федора Гладкова, Георгия Никифорова, Александра Малышкина, поэта Григория Санникова в черном деле порочить имя автора «Тихого Дона» преуспели критик и руководитель писательской организации Авербах, и особенно усердствующие «земляки» - Киршон, Ставский и Фадеев.

Вот выдержка из письма Шолохова жене в конце марта 1929 года: «… ты не можешь представить, как далеко распространилась эта клевета против меня! Об этом только и разговоров в литературных и читательских кругах. Меня спрашивали об этом в Миллерово и по железной дороге. Позавчера у Авербаха спрашивал об этом т. Сталин. Позавчера же иностранные корреспонденты спрашивали у РОСТа согласие, чтобы телеграфировать в иностранные газеты о «шолоховском плагиате». Разрешение, конечно, дано не было. А до этого ходили такие слухи, будто я подъесаул Донской армии, работал в контрразведке и вообще заядлый белогвардеец. Слухи эти не привились ввиду их явной нелепости, но и про это спрашивал Микоян: причем - любопытная подробность – когда его убедили в ложности этих слухов, он сказал: «Даже если бы Шолохов и был офицером, за «Тихий Дон» мы бы ему все простили!» Меня организованно и здорово травят. Я взвинчен до отказа, а в результате – полная моральная дезорганизация, отсутствие работоспособности, сна, аппетита. Но я душой бодр! Драться буду до конца! Писатели из «Кузницы» - Березовский, Никифоров, Гладков, Малышкин, Санников и др. – люди со сволочной душонкой, сеют эти слухи и даже имеют наглость выступать публично с заявлениями подобного рода».

Стараниями Александра Серафимовича была создана комиссия во главе М.И.Ульяновой, которой вменялось подтвердить или опровергнуть авторство Шолохова над «Тихим Доном». Михаил привез из Вешенской в комиссию 800-страничный рукописный вариант двух книг романа, привел на заседание Василия Кудашова и других своих друзей, которым в своё время читал в Камергерском роман по рукописи.

Члены комиссии постановили единодушно: обвинения в плагиате – клевета.

Кстати, против феномена гения можно бороться лишь одним способом: отрицать его или делать вид, что его не было на свете.

Правдивый в отображении жизни, писатель М.А.Шолохов был в частной жизни правдив, справедлив, честен. Он заступается за крестьянство в голодомор 30-х годов, когда отбирали последний кусок хлеба. Сталин выступает с политобвинениями: нельзя защищать тех, кто «хочет войну с советской властью». Готовился арест Шолохова, а он едет в Москву и цитирует вождю такую тираду следователя на допросе одного вешенца: «Почему не говоришь о Шолохове? Он же, блядь, сидит у нас! Контрреволюционный писака, а ты его покрываешь?!» Тот же Н.Ежов руку приложил, отдав приказ «О контроле по литеру Н», о прослушивании разговоров писателя. Дальше больше… На секретариате ЦК замыслили обсудить записку с критикой Шолохова по всем сразу произведениям – «за слабые образы коммунистов». В учебнике литературы забыли сообщить миллионам школьников, что автору была присуждена Сталинская премия. Как свидетельствовал югославский партийный функционер Джиласс: «Говоря о советской литературе, я указал на Шолохова. Сталин сказал: «Есть и лучше», - назвал две не известные мне фамилии, одну из них женскую».

Шолохов направил Сталину 15 посланий, в которых привел примеры самых разных проявлений бесконечной драмы издевательств над Доном, над самим автором за 20 лет. Свою подпись Шолохов ставит в защиту многих преследуемых, а то уже томящихся в застенках. В их числе Ахматова и её сын Лев Гумилев, Андрей Платонов и его сын, артистка Э.Цесарская, что побывала в звании «жены врага народа», конструктор Клейменов – один из создателей «Катюши» и еще, еще ряд имен…

В годы войны и после Шолохов отважно выступал за обнародование запрещенных «Февральского дневника» О. Бергольц и «По ком звонит колокол» Э.Хемингуэя, «Доктора Живаго» Б.Пастернака и «Одного дня Ивана Денисовича» А.Солженицина. Он требует рассекретить убийственное для ЦК завещание А.Фадеева и не подписывает коллективного письма с критикой опального журнала «Новый мир», противопоставив себя ЦК, который преследует журнал «Молодая гвардия»…

Он смел при Сталине и на трибуне партсъезда в 1938-м, когда красный монарх, обосновывая репрессии, осуждая интеллигенцию за «прислужничество» эксплуататорам, утверждал, что народ испытывал к ней «ненависть», а писатель выдвинул тезис, что народ чтит свободолюбивые традиции русских писателей.

(Продолжение в следующем номере)

Автор:
Андрей БЕРЕЗИН, историк-краевед